Приятный ветер обволакивал мою кожу и в то же время заставлял вздрагивать от воспоминаний, когда Люцифер клялся в вечной любви.
«Каждое дуновение ветра, каждый воспламененный огонь – символ нашей любви», – крутились у меня в голове слова Люцифера. – «Когда почувствуешь дуновение ветра, знай, это я целую твою кожу, это я прикасаюсь к тебе».
«Были ли эти слова действительными сейчас?» – вот что интересовало меня каждый вечер.
– Хелен, – услышала я до боли знакомый голос.
Подняв голову, я увидела человека, которого не было в живых уже много лет.
– Папа? – удивилась я, мне хотелось плакать и в то же время сиять от радости. – Этого не может быть. Ты же умер, когда я была еще ребенком.
– Ты меня видишь? – пришло время ему удивляться.
– Одна из способностей Белиала – видеть и призывать призраков, душ, застрявших между мирами, – пояснил Джеймс, не очень-то и удивившись происходящему.
– Ты его тоже видишь? – спросила я ангела.
– Нет, – замотал он головой из стороны в сторону. – Только архангелам дана такая сила и высшим демонам наподобие Агриэля.
– Доченька моя, – со слезами на глазах проговорил папа, – как же давно я хотел с тобой поговорить, но ты меня не слышала.
Я подбежала к отцу, дабы обнять и вновь почувствовать теплоту и аромат его тела, но пальцы прошли сквозь него, несмотря на столь реалистичный вид.
– Почему я не могу к тебе прикоснуться? – плакала я.
– Он призрак, Хелен, – мягким сочувственным голосом напомнил Джеймс и через пару секунд добавил. – Нам пора уходить.
– Нет, – нервно глотнула я. – Я не могу его здесь оставить.
– Отпусти меня, – проговорил отец, сдерживая слезы. – Отпусти меня к ней.
Мне не доставило никакого труда догадаться о ком идет речь.
– Мама зовет тебя? – удивилась я.
– Да. Она ждет меня. Мы будем ждать и тебя, а пока что ты должна жить, Хелен. Не цепляйся за прошлое. Ты должна жить дальше.
Именно эти слова изо дня в день твердила мама, и эти же слова были последними в день ее смерти. Я знала, что должна их отпустить: маму, которую я вспоминала каждый день, и отца, которого никогда не смогу забыть. Я не знала, каково это, блуждать между двумя мирами не в состоянии присоединиться к какому-нибудь определенному, но я знала, что для родителей будет лучше, если я позволю им уйти и не тревожиться обо мне.
Я в последний раз посмотрела на синеглазого отца с темными, чуть ли не черными волосами, после чего, тяжело вздохнув, еле слышно произнесла: «Прощай», и он исчез так же быстро, как будто все происходящее было всего лишь сном.
– Ты сделала правильный выбор, – услышала я одобряющий и в то же время сочувственный голос Джеймса. – Ему так будет лучше. Ты отпустила его, и он приобрел покой.
– Я никогда его больше не увижу.
– Возможно, в следующей жизни вы еще встретитесь, – предположил ангел. – Скорее всего, он не будет уже твоим отцом, но в любом случае, ни он, ни ты не будете друг друга помнить, лишь только ощущать неизвестную, невидимую связь между собой.
Его слова только усугубили ситуацию.
Сейчас мне хотелось только одного – присоединиться в ряды к родителям, которые пообещали, что подождут меня там, на той стороне Вселенной. Но я должна быть сильной и продолжать жить ради родителей, ради семьи, которую я люблю.
– Видеть призраков, – произнесла я неожиданно. – Что еще я теперь способна делать?
– Давай это выясним, – пожал тот плечами.
***
Мы сидели на привычном для меня обрыве вместе с ласточкой, которая также сильно полюбила Джеймса, как когда-то Люцифера. Я улыбалась и радовалась этому и в то же время умирала от тоски и воспоминаний о прошлом. О прошлом, которое доставило мне столько радости и мук.
– Попробуй поколдовать со стихиями природы, – начал ангел, приняв позу лотоса. – Начни с ветра.
Он взял в руку листик клена, который как по волшебству стал подниматься и опускаться. Он вырисовывал непонятные символы в воздухе, в то время как Джеймс едва ли приподнимал руки. Чтобы ускорить полет, он резко поднял свои руки и произвольно откинул их в стороны. Все его движения напоминали танец безжалостного кукловода.
– Люцифер тоже умел управлять ветром, – произнесла я мысли вслух.
– Я знаю, – как-то грустно ответил тот. – Он меня этому и научил.
– Ты внешне очень на него похож, – не сдержалась я от правды. – Что ты унаследовал от Лилит?
– Человеческие качества, – безо всяких эмоций ответил ангел. – Ты отвлекаешься от главной цели, Хелен.
Я разочарованно вздохнула и в полном молчании приступила узнать все способности, унаследованные от Белиала, время от времени раздраженно вдыхая воздух через ноздри.
С ветром дела у меня никак не шли, я просто как ненормальная мотала руками из стороны в сторону, слушая советы Джеймса, но ничего так и не произошло. Следующее, что я попыталась сделать, так это управлять водой или наколдовать дождь, но и это дело с треском провалилось. Ангел не желал сдаваться, уверяя меня в том, что видения призраков, это не все, на что я теперь способна, и он оказался прав. Я могла управлять огнем. Эту особенность я заметила, когда начинала злиться. Любое сухое дерево, попавшееся на пути, тут же воспламеняла, причем, гораздо быстрее обычного, так, что мы не успевали его потушить. Я безо всякого труда делала костер и в скором времени научилась его тушить одними лишь силами мысли.
– Невероятно, – восхищенно проговорил Джеймс.
Время от времени, помимо привычного экспериментального занятия, мы вспоминали с огромной неохотой последние часы, проведенные в Аду. Джеймс ничего мне не рассказывал, но я знала, что его, также как и меня, волнует, что произошло в момент нашего отсутствия.
Заковали ли Люцифера в кандалы? Улучшили ли силу, цепей держащих его? Смог архангел Михаил вернуться на небеса или Дьявол и его обманул?
– Ты сегодня до боли тихий, – заметила я, глядя на Джеймса.
Все это вызывало у меня чувство дежавю, с точно таким же лицом не так уж и давно Люцифер попрощался со мной навеки, и я больше никогда не увижу его прежним.
– Я не говорил тебе, – начал он грустным голосом, – боялся, как ты отреагируешь. Михаил сегодня заберет меня на небеса для того, чтобы обучить меня настоящему воинскому мастерству ангела и стать стражем Рая.
– Это значит, что ты больше не вернешься, – больше утверждая, чем спрашивая, произнесла я.
– Вернусь, но…
– Меня уже не будет в живых, – закончила я, понурив голову.
Джеймс мягко прикоснулся к моей руке, а другой приподнял подбородок, чтобы видеть мои глаза.
– Прошу, ничего не говори, – умоляла я, видя, как он приоткрыл рот, готовясь к длинному больно бьющему мне в сердце разговору. – Поклянись только об одной вещи.
