– Достаточно. – Голос у моего шамана был как электричество. В смысле его почти не слышно, но тронешь – тряханет так, что пожалеешь. – Санни… я виноват перед тобой. Но мы это обсудим наедине. Без… без свидетелей.
* * *
Я сидела на берегу речки. Рика ждала. Ну он же на работе. Лечит в смысле. Сказал, как закончит – придет. И поговорим.
Я натянула на плечи местный платочек. Хороший такой, типа шали, метра полтора, яркий, теплый. Теплый. А мне все равно холодно.
Весь день прошел как при простуде. Вроде все вокруг такое как всегда, а тебе трудно дышать, и неудобно, и плохо. И все напрягает.
В племя стали возвращаться посланцы от тех драконьих племен, что жили чуток подальше. Вечером соберется арри-ра, Совет вождей. Решать вопрос с Златыми Мантиями, магами и Граззи.
Фрроим залетал. Попрощаться. Мол, он извиняется за свое недостойное поведение, просит не держать зла и сделать легкой его дорогу. Да пожалуйста. Пожелала, жалко, что ли. Зеленый вздохнул, сказал спасибо и умчался на новое место прописки. Подарок даже оставил. Меня в граните. В смысле мой портрет на камне. Вот не знала, что так можно.
Хорошая новость – Гарри сегодня смог встать на крыло! Правда, недалеко и ненадолго, но до пещеры родной кое-как добрался, хоть и с остановками на отдых. Та драконша лазурная, которая с него глаз не сводит, сразу ко мне – можно, мол, она за моим братиком поухаживает? А я пока отдохну.
Ну а что, пусть ухаживает. Тем более Гарри точно был не против. У него даже гребень волной пошел, как ее увидел. Остальные пострадавшие тоже вроде приходили в себя. Потихонечку.
Учитель с утра заскочил в пещеру, быстренько похвалил за помощь гостям, прочитал очередную нужную лекцию и улетел, посоветовав «не вешать крылышки». Это, конечно, здорово, но работалось сегодня как-то внапряг, через силу. Да и эта кандидатка в жабы тоже добавляла нервов. Не делай так, да не ставь это сюда, да помешай вот это… да сколько мне лет, и что я про ее мужа знаю, и «давай я расскажу, какой он замечательный», и «девушке положено иметь гордость», блин.
Да имела я эту гордость!
Нет, я не в том смысле. Есть у меня гордость, есть, просто не до нее теперь. Совсем.
Неужели все, что он может сказать, это «я виноват»?
Неужели…
И я сидела на берегу, куталась в шаль, и ждала парня, который, кажется, собрался меня бросить.
Ну пусть попробует!
– Санни?
– Здесь я.
Какой сегодня закат красивый, на реку словно радужные дорожки бросили, вечерники – цветы такие – уже из-под воды появляться начали. Красивые цветы вечерники. На тюльпаны похожи – белые, с оттенком солнышка, и листья двухслойные. Нижний – круглый, темно-зеленый, а верхний – как узорчатый салат. За два часа до заката из-под воды показываются бутоны, за час до этого – раскрываются листья, а на закате распускаются белыми свечами.
Говорят, корабли по этим свечкам ночью двигаются – вечерники только у берегов растут, а по черной полоске спокойно плыви.
И о чем я думаю?
Рик тоже смотрит на воду. Вид опять усталый. Рик-Рик…
– Помнишь озеро?
– Где я лодку утопила? Ну помню.
– Ты тогда так вышла из воды, то есть выплыла… – Шаман вздохнул.
– То есть ты меня вытащил! – хмыкнула я. – Рик, давай без озер, а?
Хочешь меня бросить – так и скажи.
– Ну коротко все равно не выйдет. – Шаман, как всегда, просек, о чем речь. – Слушай… Только…
– Не буду я злиться. Говори уж.
И перестань смотреть так, будто тебя в морозилку толкают.
– Так вот. Я не могу просить у тебя браслет. То есть… нельзя нам жениться.
– Ты не хочешь.
– Не могу.
Я ничего не сказала. Все они, мужики, одинаковые. Даже маги.
– Ты не сердишься? – Рик смотрел на растущие клювики вечерников – будто это самое важное в мире сейчас.
– Хочешь, чтоб превратилась и откусила тебе голову? – спасибо дыхательным упражнениям, на которые мы с учителем два дня угробили. Без них я б правда сейчас уже не слезы сглатывала, а огнем дышала. Отмазку нашел. Гады они, мужики. За дракона, что ли, замуж пойти? Тот мне голову морочить не будет.
– Санни…
– Что?
– Не хочу, чтобы ты что-то поняла не так. Ты говорила, у вас все не так: нет ни вольфов, ни номихов, ни оборотней.
– И?
– И у вас нет таких законов. Послушай и постарайся понять. Есть закон – межрасовые браки запрещаются. Полные браки.
– Расисты, – буркнула я. Раз-два-три-выдох… Раз-два– три-выдох…
– Нет же. Им можно вместе работать, как патрон-подопечный или на равных, можно брататься, можно… много чего можно. Но полный брак нельзя. Такой закон во всех обитаемых землях, даже в Тетне.
– Полный брак? С… – черт, забыла! А он что-то такое говорил, что у них браков несколько…
– С детьми. Паре от разных рас нельзя иметь детей.
Вот это обломчик. Минуточку.
– Совсем?
– Да.
– А почему?
– Всякое бывало.
– А конкретнее?
– Здоровых детей в таких семьях почти нет. Уроды. Больные. – Рик вздохнул. – Слабоумные. Говорят, один из черных магов когда-то проклял сына, который хотел жениться на девушке-оборотне. От души проклял, на все обитаемые земли хватило, и не первую сотню лет тянется. Знаешь, сколько у нас песен о безнадежной любви? Номих не может любить человека, вольф не должен жениться на русели. Столько горя… Хорошо, что они вымерли, черные.
Я поверила сразу. Вот скотина же! Маг этот, не Рик! Значит, вот оно как. Не будет у нас с Риком ни свадьбы, ни детей. И все из-за одного мага придурочного, поганки старой, гриба глючного, жлоба морщинистого! Кстати, о магах. Надо отвлечься. Пока вконец не обозлилась.
– Рик, а маги и люди вообще женятся?
– Конечно. Только из магов обычно супруги не… в общем, муж-маг – не самая желанная добыча.
– Хе.
– Ну сама посмотри: во-первых, к нам постоянно приходят люди – то лечиться, то посоветоваться…
– Не видал ты моего папу, – проворчала я для порядка. Злость и обида потихоньку уходили, отвлечение работало. Вдох-выдох…
– Три месяца в году к жене вообще прикасаться нельзя – когда накопление сил идет. Поэтому, кстати, маги с магами реже женятся, только те, у кого циклы совпадают.
– Три месяца? Подумаешь!
Нет, правда. Живут же некоторые замужем за капитанами дальнего плавания – и ничего. И вообще я ж выдержала эти три месяца? Да я и больше протяну, если надо! Ну и еще… Если три месяца – нет, а все остальные – да, так это ж здорово. А?
