* * *
Здравый смысл подсказывал мне, что надо валить, потому что здесь станет очень шумно и будет это очень скоро.
Что даже если агент Смит и не успел вызвать спецназ, то бдительные соседи наверняка услышали звуки выстрелов и сообщили об этом в полицию, и она вот-вот уже нагрянет, и объясняться с местными помощниками шерифа мне будет куда сложнее, чем с тем же спецназом.
Но где была бы человеческая цивилизация, если бы мы всегда поступали руководствуясь исключительно здравым смыслом? Ты не знаешь? Я тоже не знаю. Но явно не там, где она сейчас.
Мне нужно было проверить одну теорию… даже не так. Мне нужно было увидеть это собственными глазами. И черт с ним, если после этого меня загребут в полицию для выяснения подробностей происшествия. Думаю, ТАКС найдет способ меня оттуда вытащить.
А даже если и не найдет, то… Нет, лучше бы нашло. Потому что, как минимум, проникновение на чужую частную территорию, нападение на Траута (который тоже проник на чужую частную территорию, но вряд ли это станет смягчающим для меня обстоятельством), и нападение на теневого агента с помощью нелегального оружия… Все остальное может пройти, как самооборона, но многое будет зависеть от заявления мистера Райта, который вроде бы не должен быть заинтересован в шумихе… Нет, в этом уравнении было слишком много переменных, так что мне не удалось просчитать ближайшее будущее даже приблизительно.
Поэтому я перестала париться по этому поводу и просто сидела в кресле, иногда поглядывая на часы.
В шестнадцать восемнадцать появились первые признаки жизни, но, к сожалению, не с той стороны, что я ожидала.
Лионель принялся кашлять и грязно ругаться по-испански. Я встала, залезла в чемодан мистера Траута, к своему большому удовольствию обнаружила среди его оборудования несколько десятков пластиковых стяжек, которые используют вместо наручников, и нацепила несколько штук на Лионеля, скрепив его руки за спиной.
— Сука, — выдохнул он. — Что с моим братом?
— Он спит и истекает кровью, — сказала я. — А ты просто истекаешь кровью, и я думаю, что оба вы это вполне заслужили, амиго.
— Ты не федерал, — сказал он. — На кого ты работаешь?
Он был слишком разговорчив для человека с простреленной грудью, и все это явно не шло ему на пользу, так что я не стала отвечать.
— Я найму местных наркоманов, — сообщил Лионель. — Каких-нибудь ниггеров, удолбанных намертво, которые мать родную продадут за дозу, и я привезу им столько дури, чтобы они не отвлекались на ее поиски несколько недель. И все это время они будут резать тебя на части, а хирург, которого я пришлю им в помощь, будет делать так, чтобы ты оставалась жива. И в конце концов ты будешь молить о смерти, которая станет для тебя милосердием, и к этому времени я буду знать все, что ты сможешь мне рассказать.
— Отличный план, амиго, — сказала я и заглянула в ужасную розовую сумочку.
Лионель привалился к стене и попытался устроиться поудобнее. Какие живучие парни, надо же. На танке их давить, что ли?
— А если мой брат умрет, то недели превратятся в месяцы, — сообщил он. — Долгие месяцы, после которых от тебя останется только кровоточащий визжащий кусок мяса, но я постараюсь сделать так, чтобы рассудок тебя не покинул. И может быть, в итоге мы даже не будем тебя убивать, но весь остаток своей жизни ты проведешь в страхе от того, что мы с тобой сделали и что можем сделать еще.
— Чот не радует меня такая перспектива, — сказала я. — Давай ты лучше заткнешься и постараешься дожить до приезда полиции, а потом, быть может, тебя подлатают в американской тюрьме, в которой вы с твоим братом будете сидеть за нелегальный переход границы, торговлю наркотиками и массовые убийства.
— Я выйду из тюрьмы и тебе не будет покоя, — пообещал он. — Я тебя достану…
— Да ты уже меня достал, — сказала я. В пистолете оставалась еще пара дротиков и я подарила их ему. Не знаю, насколько опасно стрелять транквилизатором в человека, страдающего потерей крови, но его монологи меня раздражали. Не то, чтобы я никогда не слышала подобных угроз, и не то, чтобы они меня когда-нибудь особенно впечатляли. Просто я тут сижу и переживаю, а этот чувак нудит и нудит над ухом, отвлекая меня от дум.
Лионель заткнулся. Ну, по факту он потерял сознание, но это заставило его перестать говорить, и это было куда важнее прочего.
Я проверила пистолет — там остался последний дротик — и убрала его в сумочку. Шестнадцать двадцать пять. Тишина, спокойствие, и только одинокая муха жужжит под потолком.
Оказывать первую помощь мексиканским киллерам мне совершенно не хотелось, и я решила положиться на судьбу. Доживут до приезда полиции — значит, им повезло. Не доживут, что ж тут поделаешь. Профессиональный риск.
Я видела их послужной список и знала, за сколько смертей они ответственны, так что никакой жалости к ним не испытывала. А даже если и испытывала, то своим монологом Лионель растоптал последние крохи предназначенного им милосердия.
Эти люди заслужили то, что с ними произошло.
Шестнадцать тридцать.
Странно, что полиции до сих пор нет. Ладно, скорее всего, Эллиот не успел вызвать спецназ, но где же местные? Либо сотрудники офиса шерифа в Альбукерке крайне неторопливы, либо выстрелы в этом районе являются чем-то обыденным, и соседи привыкли не обращать на них внимания. Что, кстати, странно, потому что на первый взгляд район казался довольно приличным. Не может же быть, чтобы все соседи поголовно ушли на работу, и дома вообще не осталось ни единого человека, который позвонил бы в девять-один-один?
В шестнадцать тридцать две я услышала шум мотора на подъездной дорожке. Но ни сирен, ни отблеска проблесков маячков в окне.
Двигатель заглушили, а дверь хлопнула только один раз. Не похоже на полицию, скорее всего, это мистер Райт наконец-то вернулся домой.
Я поднялась ему навстречу.
Он толкнул прикрытую дверь, недоуменно уставившись на учиненный внутри бардак, а потом удивление на его лице сменилось испугом, и он попытался сделать шаг назад, но я демонстративно помахала ему своим пистолетом. Какой бы он ни был химик, но вступать в реакцию со свинцом, проникающим в твой организм через отверстия в животе, ему не хотелось.
Он замер.
— Входи, — пригласила я.
Он шагнул через порог, еще раз испуганно огляделся и закрыл за собой дверь.
— Кто вы, леди? — спросил он. — И кто все эти люди?
— Посмотри на все это внимательнее, — сказала я. — Посмотри, отложи в голове, попытайся ощутить эту атмосферу и запомнить ее накрепко. Потому что если ты продолжишь идти по той же дороге, что идешь сейчас, то это — твое будущее. Разруха, кровь и смерть.
— О чем вы говорите? — спросил он дрожащим голосом. — По какой ещё дороге?
— Я знаю, что ты умираешь, — сказала я. — Но ты уверен, что именно такое наследие ты хочешь оставить после своей смерти?
