Телефоны и в лучшие-то времена вызывали у меня определенные подозрения.
* * *
Брат Тайлер обнаружился во главе огромного обеденного стола, сервированного для него одного, и с поистине сектантским аппетитом уплетал яичницу с беконом, запивая ее какой-то дурно пахнущей жидкостью из чашки с толстыми стенками.
Наверняка это что-то очень полезное и здоровое.
— Доброе утро, госпожа.
— Доброе утро, брат Тайлер, — сказала я. — Ты всегда встаешь так рано?
— Я никогда не сплю, госпожа, — сказал он. — Ведь нельзя знать, что происходит с твоим телом, пока ты спишь.
— И как у тебя это получается?
— Существуют особые духовные практики, госпожа, — сказал он. — И особые препараты.
— Можешь отсыпать мне этих препаратов?
Он выглядел свежим, бодрым и отдохнувшим, как будто бы лег спать в восемь часов вечера, хотя я точно знала, что это не так, и я подумала, что не прочь перенять этот опыт. Конечно, не на постоянной основе, но способность не спать хотя бы неделю кряду на моей работе бы очень пригодилась.
— Без соответствующих духовных практик это может быть смертельно опасно, — сказал он.
— А сколько нужно времени, чтобы овладеть этими практиками?
— Мне потребовалось больше двух лет.
— Видать, не судьба, — вздохнула я. — А что это за бур… в смысле, напиток в твоей чашке?
— Специальный травяной чай.
— А простой кофе в этом доме водится?
— Конечно, госпожа, — сказал он. — Эспрессо, латте, капучино?
— Да уже все равно. Лишь бы покрепче.
* * *
Атмосфера в участке царила какая-то нездоровая. Стоило мне только появиться в поле зрения коллег, как разговоры сразу же смолкали, взгляды либо упирались в пол, либо начинали рыскать по стенам, а за спиной начинались полные многозначительности перешептывания.
Впрочем, может быть, я себя просто накручивала.
Кларк встретил меня в коридоре, где кроме него ошивался волосатый агент Джонсон, тот, что привез меня в больницу с пустыря. Видимо, он занимал в иерархии ТАКС не такое низкое положение, чтобы его позвали в кабинет, но и не слишком высокое, чтобы просто выставить его на улицу или попросить подождать в машине.
Я поздоровалась с ними обоими, и тут из кабинета выглянул Эллиот и попросил меня зайти внутрь.
Агент Доу расположился за столом Кларка, агент Смит — за моим. Мне, очевидно, доставался гостевой стул, так я на него и уселась, не став ждать приглашения.
— Как вы себя чувствуете, Боб? — поинтересовался Эллиот.
— Прекрасно, — сказала я. — А вы?
Увы, светская беседа оказалась довольно краткой, потому что в нее вмешался агент Доу.
— Вы знали Джозефа Бернштейна? — спросил он.
— Да, — это именно о нем говорил Кларк часом ранее.
— Он мертв. Убит пулей в голову.
— Мы с ним больше года даже не переписывались, — сказала я.
— Вы помните Джеймса Далтона? — продолжал он.
— Вы же прекрасно знаете, что помню, — сказала я. — И его самого и его «олдсмобиль» шестьдесят девятого года выпуска. Такое не забывается.
— Он тоже застрелен, — сказал агент Доу. — Его «олдсмобиль» сожгли в гараже. Вместе с гаражом.
— Он до сих пор на нем ездил?
— Не все из нас добиваются в этой жизни успеха, Боб, — мягко сказал Эллиот. — Кстати, он был женат. Его жена при пожаре не пострадала.
— Я должна это как-то прокомментировать?
— Необязательно, — сказал агент Доу. — Вы помните Генри Боуна?
Три свидания, потом я свалила в туман, потому что он был маменькин сынок, и я слишком часто слышала фразы: «моя мама считает, что…», «моя мама делает не так», «моя мама хочет на тебя посмотреть, не могла бы ты сделать нормальную прическу».
Фразы я помнила хорошо, а вот лицо самого Генри — уже нет.
— Смутно, — призналась я. — Убит выстрелом в голову?
— Нет, ударом меча в грудь.
Он назвал еще несколько фамилий моих бывших, и все они оказались либо застрелены, либо зарублены в течение последней недели.
Конечно, однажды, когда я напилась и чувствовала себя особенно одинокой и несчастной, я пожелала, чтобы все они горели в аду, но не думала, что кто-то возьмется это мое желание исполнять.
— И что вы думаете по этому поводу, Боб? — поинтересовался агент Доу.
— Что в Городе объявился очередной опасный психопат.
— Одержимый вами опасный психопат, — поправил агент Смит.
— Похоже на то.
— Первые убийства были совершены при помощи пистолета, — сказал агент Доу. — Затем, после Эдгара, он перешел на меч.
— С Эдгаром у меня ничего не было, — привычно вставила я.
— Убийца экспериментирует, — сказал агент Смит. — Он сокращает дистанцию между собой и жертвами. Если сначала он убивал издалека, теперь он подходит ближе. Возможно, он входит во вкус.
Он сдохнет с голода. Там осталось не так уж много народа.
— Нам нужен список потенциальных жертв, — сказал агент Доу.
— Вы хотите сказать, что сами его еще не составили?
— Возможно, мы кого-то упустили.
— Дайте посмотреть.
— Извольте.
Он протянул мне листок бумаги формата А4, заполненный красивым, каллиграфическим почерком, которым я всегда хотела владеть, но никогда не.
Там были имена и фамилии, и похоже, что они никого не упустили, если не считать того случайного парня в баре, но я так и не удосужилась тогда спросить, как его зовут… Напротив примерно трети фамилий стояла аккуратная буква «у».
Убит.
Фамилия, значившаяся в списке последней, была подчеркнута.
— Весьма скрупулезная работа, — признала я. — А почему фамилия мистера Брауна подчеркнута?
— Это ваш наиболее свежий контакт, — сказал агент Доу. — И это единственный человек, который встречался с вами за последние три года и остался жив.
— Но мы не встречались, — сказала я. — В смысле, встречались один раз, но совсем не в том смысле. Я просто подменяла подругу и задала ему кучу каких-то тупых вопросов, ответы на которые меня и вовсе не интересовали. И больше ничего не было.
— Не лгите, Боб, — сказал агент Доу. — Он хотел продолжения. Он прислал вам контракт.
— Откуда вы знаете? Вы рылись в моем мусоре? — но ведь это случилось до того, как я пристрелила мистера Денверса и обратила на себя внимание ТАКС. Или они следили за мной и раньше?
— Мы читали его переписку, Боб, — сказал Эллиот. — Мы знаем, что он просил своего юриста подготовить этот документ. Мы знаем, что он отправил его к вам с курьером. Еще мы знаем, что помимо документа курьер передал вам бриллиантовое колье.
