Под ноги Лины упал револьвер, а после него и Рахат с простреленной кистью руки.
– Это Марк, – подняла я револьвер, запихивая его под резинку брюк.
Из топа за три тысячи доляров я достала бумагу, которую оформила у нотариуса в Стамбуле. Никакое завещание я не составляла, а вот бумагу об аннуляции брака для всех похищенных, да.
Надавив на кисть Рахата, я макнула его палец в его же кровь:
– Подписывай кровью, гад! У меня тоже есть на тебя папка. Аннуляции всех браков, законных или нет. Подпишешь, и очнёшься через час. Если нет, добавлю чернил, – прислонила дуло к его мизинцу, – мой тест на меткость – выше ожидаемого.
– Вас всех! Всех продадут на кишки! Выпотрошат и продадут! Вам не покинуть страну!!
– Не подписывает, – посмотрела я на Лину, – ускорить бы.
Лина села на корточки и надавила пальцем в лоб возле левой брови. Тело Рахата обмякло тряпочкой.
– Пока так держу, говори. Все сделает.
– Подписывай, дурак. – подпихнула я нотариальные бланки.
Рахат сунул пальцы пока еще целой руки во внутренний карман и подписал золотой перьевой ручкой. Капли его крови падали на бланки.
– Смотрите, что это?
Вскинули головы наложницы.
Со запада приближались аэростаты, влетевшие с поля, откуда прикрывал Марк. Шаров было больше пятидесяти и с каждого спадали веревочные лестницы.
– Хватайтесь! – закричала я, а София с Дианой переводили остальным.
Пёстрые цветы из Букета взмывали в небо. Девушки взлетели из позолоченной клетки огненного дворца. Их переправят в безопасное место, а потом домой по странам.
– Позаботься о них, – передала я Диана подписанные Рахатом бумаги и флешку с перечнем документов на девушек.
Рядом стоял Костя. Он помог сестре схватиться за веревочную лестницу. На балконе осталась только я, Лина, Котя и София.
Мы с Линой одновременно не позволили Софии взяться за вторую веревочную лестницу шара, куда забралась Диана.
– Кес кё сэ? – не понимала София.
– Вы прокатитесь на другом, – следила я глазами за шаром, что был чистого белого цвета. – Никакое правительство не будет шантажировать вашим спасением Францию.
– Ева, София нужна нам, – пробывал переубедить меня Костя, – её спасли спецподразделения Стамбула – шагнул он ко мне, но остановился, когда я вытащила из-под резинки брюк револьвер Рахата.
– Ты ее не получишь, – ответила я, – София вернется во Францию.
– Спасенная Россией, чтобы присвоить себе козырей?
– Спасенная свободными женщинами мира.
Лина перевела ей мои слова, и София одобрительно кивнула.
– Она спрашивает, а Марка отпустят к ней во Францию? – перевела Лина, – если да, она согласна.
– Скажи, что да, – подтвердила я.
– Марк… он же с Дианой, – не врубался Костя, – он с моей сестрой.
– Триста рисунков назад, да. Был с твоей сестрой, но все проходит, Костя, – смотрела я как София взлетает на веревочной лестнице в небо.
– И это тоже? Это всё? – смотрел на меня Костя, наплевав на вытянутый к нему револьвер. Он подошел и дуло уперлось ему в сердце, – ты просто уйдешь?
Я убрала оружие:
– Нет, я просто прыгну.
Убедившись, что белый шар поднялся выше остальных и потерялся в небе, мы с Линой разбежались по козырьку и прыгнули в воду пруда. В полете я подумала, а достаточно ли он глубокий для прыжка с тридцати метров?
Глава десятая, в которой я пронзаю млечный путь верхом на галопе и вижу небо в алмазах
«Ниже ожидаемого» по всем экзаменам у счастья
Переплыв озеро за двадцать минут, мы выползли с Линой на берег. Мне безумно хотелось избавиться в воде от трехкилограммового лифа, но я помнила про три тысячи доляров и продолжала переправлять его не своей груди дальше.
Вытянув руку, Лина помогла мне встать на ноги.
– Костя знает, – первое, что произнесла она, пока мы сидели на песчаном берегу между пучков камыша.
– Он решил, что агент Акилари это я.
– А Марк?
– Нас отмажут, за это не переживай.
– Мы нарушили устав, Евка, – сыпанула она мне за шиворот жменю песка. – Задание было вернуть Софию Марси без шума, а у нас сотня свидетелей, стамбульский коп под носом, гарем в полыхающем дворце и воздушные шары с болтающимися на веревочных лестницах девушками. Этот рэйв круче Бёрнинг Мэна получился! Повторить бы!
– Ты не устала, Лин? Жить вот так?
– Выше ожидаемого?
– Во лжи. Мы друг с другом не можем быть честными. Играем роли. Маски чужих личностей вплелись в наши ДНК – манера говорить, одеваться, нести всякую чушь. Ты хоть помнишь, кто мы на самом деле?
Лина вздохнула, но снова через чур наигранно и театрально:
– Я помню тебя настоящей в универе, Евка. Мечтательную интровертку. С тех пор настоящих нас больше никто не помнит.
– Костя помнит.
– Ты потрясающая актриса, Евка! Тест на притворство сдала лучше всех. Я никогда не знаю врешь ты или говоришь правду.
Лина поднялась с песка, отряхивая ноги:
– Пожар был спланирован?
Я кивнула.
– А то, что Костя подозревает тебя?
Опять кивок.
– Они всегда подозревают меня, Лина. Вот только Костя подобрался ближе всех.
– Я вернусь за Марком и утрясу рутина с агентством, а ты… жди его.
– Лина…
– Мы не можем, Ев. – положила она руку мне на плечо. – Про нам никто не должен знать.
– Его сотрут? Что он забудет?
– Никто не знает. Один год или десять. Науки о прикосновениях не существует.
– Сделай это сама, Лин. И не говори мне потом ничего, ладно. Кости не было. Его никогда не было. В универе… или здесь… и меня с ним не было.
– Побудь с ним. Эта ночь ваша до конца.
Сухие шорохи лошадиного галопа о песчаные тропы раздались за спиной. Именно так я аплодировала себе по итогам миссии – сухо и точно копытами, а не ладошками. Спасение Софии, чье фото мы получили с Линой на картинке электронного приглашения, изменило во мне что-то, надломило сухую траву. Даже наше агентство не умело общаться с нами без спец эффектов, визуализации, постановок жизни, а не жизнью.
В названии мечети Святой Софии они замаскировали имя объекта.
– Лошади? – поднялась я с песка, приближаясь к паре гнедых. На одной восседал Костя, вторая под седлом предназначалась мне. – Ты знаешь обо совсем всё?
