– Как ваши глаза, – ответил он.
– Мои? Но я же в очках…
– Я так решил, что они у вас голубые. Ошибся?
– Нет, повезло угадать. Ладно, давайте вашу чашку, – раскрутила я блюдце, слыша звон кубиков внизу.
Айван поднял чашку, на блюдце лежали две шестерки.
– Выпало… на самом деле выпало! – обрадовался он.
Я потрясла кубики, словно в шейкере снова.
– Не верю… – уставился он снова на блюдце, – опять дубли! Как вы это делаете?
– Мне везёт всегда не там, где нужно. – вспомнила я парикмахерскую, вазелин, глаз, фотку Марка. Третий раз не получится, – отодвинула я чашку.
– Рискните!
– Рискнуть? Рискну я, если съем три ваших торта. Шанс ноль целый четыре десятых процента, что шестерки выпадут снова.
– Но ведь, шанс есть, – он больше не пробовал пробить мои оковы из стекла и льна.
Айван смотрел на гладь бассейна, сотрясаемого волнами, плюхающихся в него визжащих детей. Нас обдавало ароматами хлорки и курино-рыбно-мясного шашлыка, что начали готовить к обеду.
– Не упускайте шансы, Ева. Хватайтесь за каждый.
– Как вы? Вы тоже хватаетесь за каждый?
– Нет, – улыбнулся он, – я их создаю. Иногда даже для других.
– Ясно, – произнесла я вслух, но на самом деле сгенирила цепь. – Теперь мне все ясно.
Вот чего я не могла рассмотреть из Москвы! Вот игрек в уравнении из одних иксов! Это Айван! Аниматор из отеля по имени Айван. Наши кубики, наш флирт, наши торты… все, что я сейчас делаю повлияет на свадьбу Дианы. Ответ, как именно пока не появился, но теперь я хотя бы нашла тот самый игрек.
– Мы знакомы? – спросила я невпопад, проанализировав сорок три тысячи пятьсот шесть подобных разговоров в прошлом. Единственный вывод – он уже видел меня.
– Пока нет, – ответил Айван, переворачивая протянутую мной чашку, что я натрясывала все это время, а он не торопил.
– Шестёрки, – произнес Айван уже без удивления.
Он мгновенно стал в два разу грустнее. Расстроился, что я выиграла три торта? Расстроился, что придется устроить фейерверк на пляже?
– Иван, – позвала его я, когда он в полной тишине выписал мне картонку на три торта и поднялся с шезлонга, – можно на ты?
– Конечно.
Я поднялась с полотенца и кинула на шезлонг свою шляпу, проверяя рукой, не сбежала ли из-под невидимок челка.
– Ты веришь в чудеса? – спросила я, кивнув на его браслет с голубым глазиком.
– В одно точно верю, – улыбнулся он. – Увидимся позже?
Айван отправился по следующим шезлонгам «разочаровывать» детей проигрышами, а я вернулась на свой. В телефоне ни одного сообщения от Лины, а я отправила ей уже шестнадцать. В основном «ты где» с бессмысленно повторяющимися смайликами.
Пожевав листьев салата (перед тем, как съесть, я помыла их самостоятельно водой) и запив все это чечевичным супом, я отправилась к морю. Ради него все это, ради него – любимого.
– Море… – вошла я прямо в шлепанцах и футболке в белую пену – остатки русалочьего тела, которой не повезло с любовью и принцем в оригинальной сказке Андерсона.
Вот еще чем пахнет море – русалками и безответной любовью. Уж лучше я буду верить в это, чем в несуществующий запах соли.
Я парила. То ли в воздухе, то ли в воде – парила, летала, качалась. Потрясающее ощущение. Я обожала плавать. Перебарывая всю свою брезгливость, осторожность и стеснение обнаженного тела, ходила на плавание несколько раз в неделю. Я умела загребать несколькими стилями, но больше прочих обожала на спине.
Завтра вернусь в спортивном с рукавами и попробую потренироваться, чтобы не сломать шею в бассейне отеля, когда на голову мне приземлится «бомбочка», вскормленного отборным фастфудом.
Телефон на берегу по-прежнему молчал, и я начала волноваться, какими бадами могла закинуться Лина, что не приходит ни есть, ни спать. Такими темпами она бы оббежала границу с Турцией уж дважды. Я не переживала за Линку. Не мыслила категориями «ограбили», «украли», «обидели». Лина умела обижать кого угодно так, что тот и не догадается откуда прилетело. Она у меня особенная. Немного подруга, немного коллега, немного семья. Она была чрезмерно дурной, необязательной и ветренной. А я чрезмерно педантичной, расчетливой и протокольной. Смешивая нас воедино, получался идеальный коктейль, я бы сказала – убийственный.
– Ева! – услышала со дощатой тропинки. – Ева! Ты пойдешь играть в волейбол? Будет весело.
Я подошла к Айвану, кутаясь в палантин. Он подкидывал мячик, а потом швырнул его мне. Я сделала странный жест, как будто ловлю Покемона из игрового приложения, а не мяч, унёсшийся мимо моих рук вниз к кромке воды. Айван метнулся за мячом, приободряя:
– Ничего! Там никто не умеет! Мы типа загораем, вот и все.
Я была одета в длиннющее парео до песка и широкополую шляпу.
– Как-то я не одета.
– Ты же на отдыхе! Стой и загорай.
– Ну ладно. Постою, – согласилась я, решив занять чем-то середину дня, пока Лина оббегает южные границы страны.
Может, и правда пора попить ее бады? А за одно присмотрюсь к Айвану.
Он вызывал во мне странные эмоции. Меня к нему тянуло, как тянет к прошлому. Он был ожившим «вспоминанием» о чем-то хорошем, ставшим человеком: как например лукошко грибов, собранное с бабушкой и дедом; как первая поездка за рулем в двенадцать по ухабам деревенской колеи; как школьный выпускной – и с грустью, и с азартом новой жизни; как аромат сирени под балконами в грозу; как первая ягода малины, сорванная с куста… немного кислая, немного сладкая, летняя, лопающаяся соком.
– Сок?
Я бы еще долго перечисляла ожившее хорошее в Айване, смакуя память о вкусах и запахах, и потому не расслышала, о чем он там?
– Прости, задумалась. Ты что-то спросил?
– Спросил, колу, воду, сок? – остановились мы возле столиков с напитками недалеко от игровой площадки.
– Воду. Только в стекле и с крышкой. Закупоренной.
Он покосился на меня, но принес закупоренную в стекле.
На песчаной площадке уже собрались игроки. Девушек в юбках не было ни одной, кроме меня, но снять парео со отбеленных ног я была не готова. Без тканевой брони, я чувствовала себя голой. Живя одна в квартире, я даже там не могла ходить в трусах и упаси – без лифчика. В шкафах имелась целая полка для домашней одежды, которую я действительно покупала, а не затаскивала что-то ненужное.
– Вы, мадам, вот сюда, сюда вставайте! – руководил мной активный усатый дядечка с татуировкой якоря на предплечье.
– Поняла, ладно.
– Куда вы, мадам?
– Шляпу снять, – отошла я за край площадки.
