– Да, – сказала она, – так будет лучше.
Глава 8
Я не забыл, о своём обещании и знал, что о нём не забудет Ирина, поэтому подобрал мелодию песни «Вот так и живём» из «Добровольцев». Мне нравилась эта песня, и я частенько напевал её уже в преклонные годы. Ещё подбирал мелодию песни «Молодость моя Белоруссия», но делал это только для себя. О том, чтобы спеть кому-нибудь этот шедевр ансамбля «Песняры», не могло быть и речи. Сразу же возникнет вопрос: откуда я её взял. Слава богу, что сошло с рук исполнение одной из песен будущего у Светки. Выдавать чужие песни за свои? Тогда проще сразу же идти со своими тетрадками в минский КГБ. Я и так засветился с повестью, не хватало ещё прослыть самородком от поэзии и музыки. А ведь так хотелось всё спеть! Хотелось вызвать удивление и восторг, подарить всем те песни, которые, как в клетке, были скрыты в глубине моей памяти и бились о её прутья, пытаясь вырваться в мир. Наверняка всё это шло от моей молодой половины.
Я примчался домой, снял только ботинки и бросился в свою комнату. Чехол от гитары был в шкафу, и я быстро запихнул в него инструмент и побежал обратно. Когда вышел из гардероба, до звонка оставалось три минуты. Я постучал в учительскую и отдал гитару классной. Она сделала ошибку, заговорив о моём обещании в классе. Наш разговор слышали, и новость так взбудоражила моих одноклассников, что на уроке геометрии Ирине пришлось несколько раз одёргивать самых несдержанных. После звонка на перемену она ушла в учительскую и вернулась на урок уже с инструментом.
– Спой то, что для нас подготовил, – сказала она, – только не очень громко, чтобы не мешать другим.
Наше классное помещение было последним и имело общую стену только с восьмым классом, но тонкие двери слабо глушили звук. Ирина уступила мне свой стул, а сама отошла к одному из окон. Я извлёк гитару из чехла, сел и стал петь. До сорока лет я был застенчивым человеком, позже изжил этот недостаток и понял, что лучший результат будет, если человек что-то делает для себя, не обращая внимания на аудиторию. Так я и сделал. Класс исчез, и остались только я, гитара и песня. Трудно объективно оценить своё пение, потому что сам себя слышишь не так, как тебя слышат другие. Я сделал свой голос сильней и приятней того, каким он был, но пока не мог похвастаться выдающимися вокальными данными.
– Не вздумайте аплодировать, – предупредила классная, но и без её предупреждения никто не спешил выражать восторг. Скорее, одноклассники выглядели растерянными. Странная реакция. Мелодию я подобрал точно, сыграл тоже хорошо. Неужели из-за голоса?
– Спасибо, – поблагодарила Ирина, бросив на меня странный взгляд. – Ставлю пять по пению. Уложи гитару в чехол и садись на место. Продолжаем урок…
Я воспользовался тем, что классная повернулась к доске, и шёпотом спросил Люсю, чем не понравилось пение.
– Всё понравилось, – шепнула она в ответ. – Поговорим об этом потом.
Урок закончился, и все побежали одеваться.
– Идите сами, а я задержусь, – сказал я Сергею. – И будь другом, возьми с собой гитару.
Я вышел из школы подождать Люсю. Девочки попадали в гардероб позже мальчишек и дольше возились с одеванием. Она показалась в дверях вместе с Леной, поэтому я молча забрал портфели у обеих.
– Не надорвёшься? – спросила Лена.
– Не понравилось, как я спел? – спросил я, оставив без внимания её вопрос.
– Да, не понравилось! – сказала она. – Ты слишком хорошо спел!
– Почему же вы такие кислые, – не понял я. – если всё было красиво?
– Я говорила не о красоте. Играл ты хорошо, но голос… Ладно, дело не в этом. Ты пел с таким чувством… Так может спеть какой-нибудь старик, который прожил жизнь и воспитал детей, но не ты! Мне трудно объяснить, но это почувствовали все! А мне опять стало страшно.
– Тебе тоже страшно? – спросил я Люсю.
– Нет, – ответила она, взглянув мне в глаза. – У меня не было страха. Мне почему-то стало страшно тебя жаль.
– Что ты её спрашиваешь! – сказала Лена. – Разве не видишь, как она к тебе относится? Ты лучше спроси у своего Сергея или у Ирины. Не видел, как она на тебя посмотрела?
Что за невезение! Выбрал вроде бы нейтральную песню и умудрился так проколоться! Ленка смотрит так, будто я спел им с надрывом «Берега», а Ирина точно будет ломать себе голову, кто же я такой. Не опасно, но неприятно. Ещё несколько таких выходок, и я буду сам по себе, отдельно от остального класса! Разве что Сергей и Люся не изменят своего отношения.
Мы подошли к подъезду Лены, и я отдал ей портфель. Она молча его забрала и скрылась за дверьми.
– Зайдёшь ко мне? – спросила Люся. – Отец на службе, дома только мама. Я вас познакомлю, а потом пойдём ко мне в комнату.
– А младшая сестра? – спросил я. – У вас же одна комната на двоих?
– Она в это время почти всегда у подружки. А если дома, выпровожу в большую комнату. Мама чем-нибудь с ней займётся или включит телевизор.
Я согласился, и мы поднялись на второй этаж. На звонок никто не откликнулся, и Люся открыла дверь своим ключом.
– Может, я уйду? – сказал я, в нерешительности остановившись на пороге. – Матери нет…
– Заходи! – Она втянула меня в прихожую и захлопнула дверь. – У меня замечательные родители, не хуже твоих. Мама во всём доверяет и будет только рада тому, что у меня появился друг. Раздевайся и положи портфель на тумбочку. Сейчас пойдём в мою комнату, только посиди минуту на диване, пока я её посмотрю. Сестра могла разбросать вещи. Есть не хочешь?
– Нет, спасибо, – сказал я, осматриваясь. – Я позвоню домой, предупрежу, что задержусь.
В обоих городках у офицеров стояли телефоны с трёхзначными номерами, работавшие от небольшой АТС. Мама уже знала о моей задержке от Сергея, который отнёс гитару к нам домой.
– Поговорил? – спросила Люся. – Тогда иди сюда, я уже всё убрала. Беда, когда сестра на пять лет младше. Я не была такой в её возрасте.
– А какой ты была?
– Давай покажу фотографии! – Подруга с готовностью принесла большой семейный альбом и начала показывать фотографии, объясняя где и когда они сделаны.
– Это я в годик, – показала она фото очаровательной малышки.
– Славная попка! – похвалил я, заставив её покраснеть.
– Хватит возиться с фотографиями! – сказала Люся, закрывая альбом. – Скоро придёт мама, и я не успею с тобой поговорить. Гена, скажи, чем я могу тебе помочь?
– А почему ты думаешь, что мне нужна помощь? – спросил я, взглянув ей в глаза.
Она не отвела взгляд, отвёл я.
– Потому что я вижу, что тебе плохо! Почему ты не хочешь быть со мной откровенным? Ты же знаешь, что я не предам!
– Потому что я за тебя боюсь, – ответил я. – В том, что я должен сделать, ты не поможешь, зачем же тебя мучить?
