– Здравствуй! – услышал я голос Люси. Я могу прийти? Как твоя нога?
– Приходи! – сказал я. – Нога уже лучше. Бегаю кругами по квартире в ожидании твоего прихода.
Она радостно засмеялась, и от этого смеха мне стало легче на душе и сильнее захотелось её увидеть. Все симптомы были налицо. Что послужило причиной моих чувств? Ведь недавно их у меня не было. Я не стал попусту ломать голову. Дурное дело – пытаться понять, почему вам мил этот человек, а не другой. Мил, и слава богу!
Люся не задержалась, и мы очень хорошо провели время.
– Давно не помню, чтобы так много отдыхал, – сказал я когда она собралась идти домой. – Если бы не ушиб, мы с тобой столько не посидели бы. Да здравствуют ушибы! Люсь, давай ты встретишь Новый год с нами? А потом я отведу тебя домой.
– Не знаю, – замялась она. – Надо посоветоваться с родителями. Я боюсь, что они обидятся.
После её ухода опять занялся единственным доступным мне делом, записав события пятнадцатого года. Утром снял компресс и убедился, что нога лишь чуть-чуть побаливает. Бегать ещё рано, но ходил уже без хромоты. Чёртов конь! Я так привык к занятиям, что было неприятно их пропускать.
Этот день оказался богатым на неожиданности. Во время большой перемены к школе подъехала «Волга» и остановилась у запертых ворот. Из окон нашего класса было видно, как из неё вышли двое: молодой мужчина и то ли девушка, то ли девчонка, которые направились к школе. Шофёр остался в машине. Я ошибся: в отделе пропаганды не стали ждать выхода сборника. Действительно, зачем ждать, если его уже печатают?
– Это не за тобой? – проявила догадливость Ленка.
– Чёрт их знает! – сердито ответил я. – Я не назначал никому встреч!
– Геннадий! – раздался от дверей голос классной. – Иди со мной!
Вне уроков она называла по именам только несколько счастливчиков, в число которых с недавних пор попал и я.
– В школу приехали работник Центрального комитета ВЛКСМ Белоруссии и корреспондент «Пионерской правды», – сказала мне Ирина, пока шли к учительской. – Сейчас с тобой будет беседовать корреспондент. Постарайся показать себя с лучшей стороны!
– А физика?
– Я не знаю, чем ты так недоволен, но постарайся ответить на вопросы. От физики тебя освободили. Если они захотят взять интервью у твоих родителей, отпустим совсем. Иди в учительскую, а я пойду в кабинет директора беседовать с комсомольским работником.
Я вошёл в учительскую, где за одним из столов в одиночестве сидела корреспондент всесоюзной детской газеты. Где только такую взяли! Личико красивое и причёска тоже ничего, но маленькая и хрупкая, как воробей. Если она была выше Люси, то на один-два пальца.
– Здравствуй! – первой поздоровалась она.
– Здравствуйте, – отозвался я. – Вы не похожи на акулу пера. Стажёр?
– Нет, – она зарделась румянцем, – я уже в штате.
– А я – ваше первое задание?
– Как ты угадал? – совсем смутилась девушка, но тут же взяла себя в руки. – Я не понимаю, кто здесь у кого берёт интервью?
– Зря вы приехали! – сказал я.
– А что тебя не устраивает? – удивилась она. – Многие хотят…
– Я тоже многого хочу, – сказал я, уставившись на её грудь, – только известность не входит в перечень моих желаний! Блокнот с собой? Тогда пишите, я о себе расскажу. Получите информацию из первых рук. Драчун и двоечник, сексуально раскованный тип и постоянный нарушитель дисциплины! Что вам ещё нужно для полной характеристики?
– И твои друзья скажут о тебе то же самое?
– Я за них не отвечаю. Как вас зовут?
– Василиса Юрьевна.
– Василиса прекрасная! – сказал я. – Ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Статьи из вашей газеты попадают в «Комсомолку»?
– Бывает, но редко, – ответила она. – А что?
– Вы можете сделать так, чтобы статья обо мне не пошла дальше вашей газеты? «Пионерскую правду» я, может быть, переживу, а у вас будет много других статей.
– Ничего не могу обещать, – сказала она, с интересом меня разглядывая. – Это от меня не зависит. Если их редакцию что-то заинтересует, возьмут текст и меня никто не спросит. Но если станешь общаться со мной без выпендрёжа, в конце открою секрет, который тебя касается.
– Баш на баш? – спросил я.
– Конечно! – засмеялась она. – Не знаю, откуда ты такой взялся, но умножила бы твой возраст на два или даже больше. У нас в редакции много парней, но ты перещеголял по нахальству их всех. Три раза вогнал в краску!
– Извините, – сказал я. – Для меня ваш репортаж, как острый нож! Мне от этой известности одни неприятности. Но вы-то, конечно, ни при чём. Задавайте свои вопросы.
Мучила она меня минут двадцать, задавая самые разные вопросы и быстро делая записи в блокноте.
– А это вам для чего? – удивился я последнему вопросу.
– Мне нужно писать статью, а я не могу тебя понять. Не ведут себя так подростки, да ещё из поселковой школы, когда к ним приезжает пресса.
– Как вас можно нормально назвать? – спросил я. – За всю жизнь не встречал ни одной Василисы и не знаю, как уменьшить это имя. Не приходит в голову ничего, кроме Васи.
– У тебя такая длинная жизнь? Зови Лисой, – сказала она, сделав ударение в имени на первом слоге.
– Зачем вам во мне разбираться, Лиса? Напишите обычный очерк о поселковом отличнике, не лишённом литературного дара. Детям, которые будут читать вашу газету, больше ничего и не нужно, а Ленинской премии за такую работу не дадут. Если нужен объём, придумайте что-нибудь или задайте несколько вопросов в моём классе. Они вам такое расскажут… Как кто-то может разобраться в человеке, если он сам не может этого сделать?
– Я всё-таки попробую! – настойчиво сказала она.
– Флаг вам в руки. Я ответил на все вопросы? Что вы хотели сказать?
– Только то, что тираж сборника решено увеличить, а отдел пропаганды планирует после выхода книги организовать твои встречи со школьниками Минска. И я думаю, что они этим не ограничатся. Ты очень удобная фигура для пропаганды. Простой мальчик из глубинки…
За дверью послышались голоса, она отворилась, и в учительскую вошли Новиков и тот парень, который приехал с Лисой.
– Здравствуй! – приветливо кивнул он мне. – Я Валентин. Вася, ты закончила?
– Мне нужно поговорить с его одноклассниками, – сказала девушка. – Это не займёт много времени.
– Скоро закончится урок, и мы сделаем седьмому классу ещё одну большую перемену, – сказал директор. – Вам хватит двадцати минут? Вот и отлично. Значит, Валентин Петрович, я вас оставляю с этим молодым человеком. Можете делать с ним что угодно. Если что-то будет нужно, я у себя.
– Послушайте, Валентин, – сказал я, когда за директором закрылась дверь. – Вы не могли бы найти себе другого мальчика в Минске? Тогда никуда не придётся ездить.
