– Не было, – ответил я. – Я же вам обещал.
– А почему такая охрана, если нет опасности? Или есть?
– Просто перестраховка. Честное слово, нет никакой опасности.
Я ушёл относить вещи и знакомиться со своей новой комнатой, и здесь меня взяла в оборот Татьяна.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Сядь! – сказал я, показав на кровать. – Вижу, что уже созрела поверить во что угодно. Ты понимаешь, что дело серьёзное и нельзя болтать?
– Я не дура. Если нас из-за тебя перетягивают в Москву и вас даже в школу собираются возить с охраной, значит, всё очень серьёзно. Ты ведь сказал родителям?
– Сказал, хоть и не сразу. Они сами признались, что сразу не поверили бы. А тебе хотел сказать позже. Я прожил восемьдесят лет, умер, и в момент смерти вся моя память передалась мне же, но в четырнадцать лет. Я твой брат, но получивший память взрослого человека из будущего. Так вот, в знании этого будущего и заключается моя ценность. Извини, но я не имею права говорить больше. Я и родителям сказал только это, ну и ещё чуточку об их жизни.
– Офигеть! – сказала она. – Вот почему ты стал вести себя как взрослый. Сразу исчезла вся придурь! А Люся?
– Люся идёт ко мне довеском. Она кое-что знает и очень важна для меня, поэтому заодно носятся и с ней. Если с ней что-нибудь случится, мне всё будет по фиг!
– Расскажи, что со мной будет.
– Я не знаю. В той реальности твоя жизнь пошла совсем по-другому. Я считаю, что она не удалась, хотя у тебя было другое мнение, или просто не хотела это признавать. Пока могу посоветовать не спешить с замужеством и слушать старшего брата. Что вскинулась? Я в четыре с половиной раза старше тебя.
– Выходит, и песни не твои, и книги ты не сам писал?
– А чьи же ещё? Назови автора! Молчишь? Вот и дальше молчи. Всё равно я не скажу больше, чем сказал. Если приобретёшь дурные привычки в питании, как это было в прошлой жизни, дам совет. Если послушаешь, не заболеешь сахарным диабетом. Чем думаешь заниматься?
– Из-за переезда не успеваю поступить в институт. Придётся куда-нибудь устроиться работать.
Она ушла, а я задумался, где могли установить микрофоны. Я не верил в то, что этого не сделали. Вот где бы я их установил? Скорее всего, просверлил бы стены со стороны квартиры куратора и вёл запись. Придётся всех предупредить, чтобы не болтали лишнего, а обычную болтовню пусть пишут. И надо купить магнитофон. Включил погромче и разговаривай себе на здоровье. Слава богу, что пока не придумали цифровую обработку звука.
Мне понадобилась мать, поэтому пришлось сходить на кухню.
– Мам, – обратился я к ней. – Что с выпуском книги?
– Совсем забыла! – сказала она. – Выпустили твою книгу. Мы забрали твой экземпляр, и Тане удалось купить три книги. Больше не получилось: их расхватали. Деньги тоже забрали. Из-за переезда их не положили на книжку, поэтому бери из шкатулки. Что-то хотел купить?
– Хочу купить магнитофон. Ладно, это не горит. Я побежал к Черзаровым.
– Пришло сообщение из Турции, – сказал Брежнев. – Всё, как в распечатках: сильное землетрясение и больше двух тысяч погибших. Надо решать насчёт урагана. Кубинцев нужно предупредить. Если попросить, Фидель промолчит.
– От него больше досталось Гаити, – заметил Суслов, – но у нас нет и не будет никаких контактов с Дювалье.
– От «Инесс» и кубинцам досталось, – Брежнев взял распечатку. – Сотни погибших, сто пятьдесят тысяч беженцев. Там у них был потоп. Надо срочно увеличивать группу, действующую на заграницу, и готовиться к американским бомбардировкам Ханоя. До декабря вся техника и люди должны быть там.
– Число людей с допуском растёт, – недовольно сказал Суслов, – а ещё будем создавать группу по катастрофам, связанным с техникой. И Глушкова придётся подключать, у них
было несколько аварий с ракетами. Потрясём Комитет, особенно первое и шестое управления. Пусть Семичастный даёт людей. И нужна какая-нибудь легенда вроде той, которую придумали для нас белорусы.
– Кто поверит в этот бред? – спросил Брежнев.
– А это не бред? – показал рукой на распечатки Суслов. – Нужно быстрее подключать людей, чтобы не заниматься этим самим. Я не смогу помогать, если займусь кадрами, да и у тебя хватает другой работы. Есть проверенные профессионалы. Им не обязательно знать источник информации, их дело – отрабатывать директивы.
Глава 25
– Сегодня вас собрали по очень важному вопросу, – сказал Суслов. – Перед каждым лежит папка. Прошу вас, товарищи, ознакомиться с её содержимым. Много времени это у вас не займёт.
Шестнадцать мужчин раскрыли папки и начали читать вложенные в них документы. Лишь некоторые из них имели представление о том, что в них может быть, для остальных прочитанное оказалось полной неожиданностью.
– Неужели правда? – спросил Рашидов, увидев, что все закончили чтение. – Откуда эти сведения?
– А вы думаете, Шараф Рашидович, что мы оторвали вас от дел и собрали здесь для того, чтобы дать почитать заведомую ерунду? – сказал Брежнев, – К моему глубокому сожалению, указанные в списке члены нашей партии совершили уголовно наказуемые поступки. Есть мнение, что это не единичный случай.
– Какой, к чёрту, единичный! – высказался Шелест. – Сто тридцать восемь ответственных работников!
– Хочу поставить вас в известность, что в списках не все, – сказал Суслов. – Есть несколько лиц, занимающих более высокое положение в партии. Вопрос по ним уточняется, и, пока идёт следствие, их фамилии не разглашаются. Выборочные проверки показали, что в ряды партийного руководства проникли люди, чуждые не только нашим идеалам, но даже элементарной порядочности. Поэтому вам предлагается проект постановления ЦК о введении аттестации партийного руководства, начиная с секретарей горкомов партии.
– И заканчивая кем? – спросил Шелепин.
– Вас, Александр Николаевич, мы проверять не будем, – пояснил Брежнев, выделив слово «мы». – При ЦК уже создаётся комиссия, которая будет осуществлять проверки по письмам и жалобам рядовых коммунистов и руководителей партийных организаций. В «Правде» и ряде других газет будет опубликовано моё обращение к коммунистам с призывом принять участие в чистке наших рядов. Особо хочу подчеркнуть, что все сигналы будут проверяться самым тщательным образом, чтобы не пострадал безвинно ни один из наших товарищей.
– А зачем, Леонид Ильич, что-то создавать, когда уже есть Комитет партийного контроля? – спросил Пельше.
– Затем, уважаемый Арвид Янович, что мы собираемся заняться не любителями зелёного змия или чужих жён, а более серьёзными нарушениями, – ответил за Брежнева Суслов. – Вашему Комитету эта задача явно не по плечу.
– Давно пора кое-кому прижать хвосты! – одобрил Шелест. – Я только «за».
– Я ознакомился с материалами и полностью поддерживаю это решение, – сказал Косыгин. – Совет министров окажет всю возможную помощь.
