Записи в тот день не было, режиссёр передачи только прослушал наш номер в одной из студий на Шаболовке.
– Юрий Суренович, – представился он при встрече. – Вас я знаю. Вы же в Минске выступали? Мы тоже показывали ваши записи. Каким ветром вас сюда занесло?
– Давайте вы нас выслушаете, а потом будем разговаривать дальше, – сказал я, заставив его удивлённо поднять брови. – Мы, конечно, и вдвоём не тянем на Эдиту Пьеху, но вот Бюльбюль-оглы заменить можем. Ну а если вырежет комиссия, значит, не судьба.
– Что вам нужно для выступления?
– Как минимум нужна гитара, а лучше вместе с роялем.
– Идите за мной! – сказал режиссёр и привёл нас в помещение, очень похожее на студию в минском телецентре. – Вот вам рояль, сейчас будет и гитара.
– Здорово! – сказал он после окончания выступления. – Песня замечательная, и поёте вы хорошо. Я не против того, чтобы вставить её в фильм. Во второй части, после выступления оркестра Орбеляна, должен остаться рояль. Наверное, мы вставим вас после Адамо и дагомейцев. Мне нужно время доработать сценарий и договориться с артистами, которые выполняют роли ведущих. Когда всё приготовим, я вас приглашу. А дальше ваша судьба в руках комиссии. Съёмки будут не здесь, а на Мосфильме, туда вас и отвезут. Меня там мало кто знает по имени-отчеству, поэтому ищите Саакова. С вами будет сопровождающий, так что не заблудитесь. Ориентируйтесь на понедельник. Напишите здесь номер своего телефона.
В субботу Люся сдала математику на отлично и договорилась о сдаче английского языка.
– Меньше четвёрки не получу, – сказала она мне, – а неделя сидения за учебниками ничего не даст. Через пять дней твой день рождения. Что хочешь в подарок?
– У меня другое отношение к дням рождения, – ответил я. – Что может быть приятного в том, что осталось жить на год меньше? Поэтому для меня это не праздник и вполне можно обойтись без подарков.
– Ну и дурак! А ещё глава будущей семьи! Для меня день твоего рождения – это самый главный праздник, а каждый прожитый год делает тебя богаче и умнее! Я говорю не о деньгах. А подарок не обязательно должен быть полезным, главное, чтобы в него вложили кусочек души!
– Ты прямо как Кикабидзе, – пошутил я. – Тот тоже пел, что его года – это его богатство. Говорят, что его обокрали воры и написали на стене эти самые слова.
– Ну и подло! Что ещё ожидать от ворья!
– Да шучу я, шучу! – сказал я, обнимая подругу. – Ты у меня умница и замечательно сказала. Может, тебе не петь песни, а сочинять речи для Суслова? А то они у него… Прекрати кусаться! Ты мне лучше скажи, зачем пригласила Вику?
– Она сама напросилась! Выпытала, когда ты родился, и побежала докладывать деду. Ген, завтра воскресение. Что, если Брежнев опять пришлёт машину? Если честно, мне надоело полдня проводить с его внучкой. Вы там разговариваете, а я должна выслушивать эту малолетнюю сплетницу и рассказывать ей о тебе. Очень мне это приятно! И вообще, я как-то не так представляла наше будущее. Если все вокруг начнут с пелёнок в тебя влюбляться, да ещё внучки таких особ… Я долго не проживу.
– Она ещё жалуется! – сказал я. – Это мне нужно рвать волосы на голове, когда ты одним своим присутствием баламутишь целую школу. Я не припомню, чтобы девушки не давали мне прохода. А что будет после того, как тебя покажут на «Огоньке?» А к Брежневу, если пригласят, нужно ехать. И нельзя обижать отказом, и каждый раз я ему что-нибудь подбрасываю. Ничего, скоро отчитаешься за девятый класс и у нас все дни станут выходными. Такой умнице, как ты, освоить программу десятого класса – это тьфу!
В воскресение нас не позвали, а сами тоже никуда не выбрались. Полил сильный дождь, временами начинал срываться снег, и поднявшийся ветер гнал всю эту гнусь за окнами, поэтому никуда не хотелось идти или ехать. В понедельник от вчерашней непогоды не осталось и следа.
– Сегодня у вас опять сокращённый рабочий день, – сказал Сергей, когда забирали Люсю. – К трём часам поедем на съёмки.
– У меня последним уроком математика, так что не нужно отпрашиваться, – сказала Люся. – Успеем привести себя в порядок.
– Выступать будем в зимней одежде, – сказал я. – Поезжайте, а я пошёл собираться.
Тренер равнодушно отреагировал на моё сообщение о сокращении занятий. Он выполнял свои обязанности, но я его не интересовал. Ну и ладно, зато прекратил рукоприкладство. Хорошо позанимавшись четыре часа, я принял душ, оделся и пошёл к выходу. За Люсей съездили без происшествий, после чего мы почти час отдыхали до прихода машины.
– Режиссёр брал мой телефон, – сказал я Сергею. – Интересно, почему не позвонил?
– Мы его предупредили, – объяснил он. – Садитесь быстрее, можем опоздать. Нам ещё придётся искать нужный павильон.
Зря он беспокоился. Мы приехали с хорошим запасом по времени, а павильон нашли почти сразу, стоило только сказать о «Сказках русского леса». Хороший такой павильончик, заблудиться не заблудишься, но просторно. И лес воспроизвели правдоподобно, если не присматриваться. Почти сразу же натолкнулись на Саакова.
– Молодцы, что приехали раньше! – сказал он. – Сейчас дам лист с вашими словами, и по-быстрому выучите. Там их немного, так что это будет нетрудно. Минут через десять подойдут ведущие и съёмочная группа. Один раз отрепетируем и, если всё пойдёт нормально, будем снимать.
Он вытащил из кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги и протянул его мне.
– Кто это сочинил? – спросил я, прочитав написанное.
– Я, а что?
– Юрий Суренович, у вас есть ручка?
– Держи, – протянул он авторучку. – Что ты хочешь делать?
– Подождите минуту, – сказал я, быстро записывая на обратной стороне листка свой вариант нашего появления в лесу. – Как вам это?
– Пожалуй, так лучше, – признал он. – Только нужно переучивать текст.
– У меня прекрасная память, а Люсе почти не придётся говорить. В ведущих у вас Леонов и Анофриев? Чтобы артисты кино не запомнили текст в несколько слов? Здесь всё настолько просто, что можно даже импровизировать.
– Давайте попробуем, – решил он. – Вы пока осмотритесь, а я поищу ведущих и ознакомлю их с новым текстом. Вон в той стороне рояль, там же и вся аппаратура.
– Что ты сочинил? – спросила Люся, когда мы вышли на лесную поляну, где стоял белый рояль.
– Режиссёр написал… ерунду. У него вообще очень слабый сюжет, можно было сделать намного интересней. Но в чужой монастырь… Я написал, что мы с тобой сами пришли сюда, возмущённые несправедливостью.
– И в чём эта несправедливость?
– В Советском Союзе четверть населения – это дети и подростки, и многие из них смотрят телевизор. И кого они видят? Одних взрослых. А это дискриминация. Кажется, идут ведущие. Помнишь «Полосатый рейс»?
– Это тот самый Леонов?
– Ага! Нос картошкой, добрые глаза и залысины. Последнего ты не увидишь, потому что в фильме он был в зимней шапке. Анофриев тоже снимался, но ты вряд ли его запомнила. Я больше помню его как певца и композитора.
