– Конечно, – великодушно пожала плечами Сашка. – Сигарету?
– Пожалуй.
Она встала с дивана, присев на табуретку у стола. Дима последовал ее примеру.
– Подружка твоя часом в психушке не лечится? – нарушая напряженное курительное молчание, спросил Дима.
Сашка не удержалась и хмыкнула, ответив:
– Вроде нет.
– Зря, ей бы на пользу пошло, – покачал головой Петрович, потирая сзади шею. – Всю спину мне исцарапала. Больная.
Он повел плечами, слегка морщась, а Саша озадачилась: «Он к Ксюше ехать боится с полосатой спиной или в принципе не уважает такую животную страсть?»
– Угостишь чайком инвалида? – он выкатил глаза, как кот из Шрека.
Нестерова снова хмыкнула и полезла за чашкой. Она не могла злиться на Диму. Вот не получалось у нее и все тут. Даже после секса сомнительного качества с ее соседкой он не был ей противен. Она брезговала скорее Светкой, чем им самим.
Саша подошла к Диме, чтобы поставить на стол рядом с ним чашку с чаем, и тут же была поймана сильными руками.
– Классная пижамка, – улыбнулся он, потеревшись щекой о пуговицу в районе груди.
– Жаль, что посмотришь только на нее, – изобретательно, но недвусмысленно отказала ему Саша, но отстраниться даже не попыталась.
Было слишком тепло в его руках, а может, ее зомбировал этот чертов запах.
– Что это за парфюм? – тихо спросила она, наклоняясь и водя носом по Диминым спутанным кудрям цвета проса.
Он назвал марку, и Саша тут же забыла ее. Она просто стояла, впитывая неповторимый аромат, поглаживая его шею сзади и жалея, что ей приспичило поблевать в такой неудачный момент. Дима тоже не терял времени даром. Он нежно поглаживал ее попку через фланелевые штанишки, а потом, не встретив отказа, нырнул за резинку, чтобы сжать упругую теплую плоть. Его грудной стон острой стрелой пронзил Сашкин клитор. Она сжалась, едва держась на ногах от желания. Хорошо, что слабый желудок избавил ее от алкоголя, иначе бы такой же слабый передок сейчас бы точно взял верх над разумом. Но каким бы сильным не было влечение, Саша помнила о Светке в комнате за стеной, помнила стоны и вопли. Она позволила себе получить удовольствие от Диминых прикосновений, но не более того.
– Черт, я бы хотел заняться с тобой именно анальным сексом, – огорошил бывший босс, продолжая мять Сашкин зад.
Его пальцы блуждали на грани фола, едва-едва обходя то место, которое он так вожделел. Нестерова не без труда удержалась, чтобы не сжать булки. Такого ей еще никто не говорил, не предлагал, да и не трогал ее там.
– Это предложение что ли? – прохрипела Сашка предательски дрожащим голосом.
– Да, – просто ответил Дима.
– Я подумаю, – так же спокойно ответила Саша, словно он предлагал ей на досуге выпить чашечку кофе.
– У тебя есть мой номер, – напомнил Петрович.
Его рука неожиданно нырнула чуть глубже, и пальцы утонули в мягких складках. Влага возбуждения, сочившаяся из ее промежности со страшной силой от всех этих поглаживаний и пошлых предложений, предала Сашку, а Диму привела в восторг.
– Ох ты ж, ничего себе, – не смог сдержать он восхищения вперемешку с досадой. – Черт.
– Ну… да, – тихо засмеялась Сашка, не имея ни сил, ни желания открещиваться от своего состояния.
– Кажется, я сегодня крупно ошибся.
– Да, – снова согласилась Саша, не без сожаления ощущая, как Дима вытаскивает руку из ее штанов. – Сегодня – да.
Она сделала акцент на слове «сегодня», потому что никак не могла отпустить мысль о сексе с ним. Не сегодня, но вообще…
– У тебя есть мой номер, – еще раз напомнил Петрович, потянувшись к телефону. – Я такси вызову, домой надо. Поздно уже.
Сашу, как ни странно, не расстроила мысль, что сейчас он поедет домой, где его ждет не особо радостная Ксения. Она даже посочувствовала Диме, ведь знала, что эта баба вынесет ему мозг по полной. Петрович заказал машину, снова потянулся к сигаретам и Сашке. Он усадил девчонку себе на колени, видимо, тоже не желая так быстро ее отпускать. Они курили, перебрасываясь короткими фразами.
– Ты такая теплая.
– Ты вкусно пахнешь.
– Косяк я, конечно.
– Ага.
– Жаль, что так вышло.
– И мне.
– Башка трещит. Завтра, наверное, капаться придется.
– Что? – Саша вздрогнула и уставилась на него. – Почему капаться? У тебя со здоровьем что-то?
– Я бухаю четвертый день. Хрен очухаюсь завтра без глюкозы в вене. Это в двадцать можно квасить без последствий, а мне скоро тридцать три, – а потом, видя легкий шок в глазах Нестеровой, признался. – Я – алкоголик, Сашк. Со всеми вытекающими.
Пока Нестерова искала подходящие слова для реакции на такое заявление, зазвонил телефон – подъехало такси. Дима залпом осушил стакан с Мартини, словно подтверждая собственный диагноз, и пошел в коридор надевать кроссовки.
– Звони, если надумаешь, – улыбнулся он уже в дверях, целомудренно целуя Сашку в щеку.
– Дим, – окрикнула она его уже на лестнице. – А в кофейню-то мне можно ходить?
– Ну конечно, – засмеялся он и, тряся кудрявой головой, бодро поскакал через две ступеньки вниз.
Сашка закрыла дверь, прижавшись к ней лбом. Она прекрасно понимала, что не успокоится, пока не переспит с ним. Нестерова заставила себя пойти спать, взять тайм-аут, все обдумать день-другой, но при этом она была уверена в том, что в итоге все равно позвонит Диме Токареву.
Едва ее голова коснулась жесткой подушки, как уже солнце било в глаза, и Светка гремела туркой о плиту. Саша поморщилась от кошачьего туалета во рту и немилостивого шума, который производила соседка.
– А, проснулась? Привет, – словно ни в чем не бывало, поприветствовала ее Светка.
– Угу, – выдавила из себя Нестерова, не найдя более приличного ответа.
– Этот твой Дима – такой мудак, – без лишних вступлений огорошила соседка еще сонный Сашин разум. – Бестолковый придурок.
– Почему?
Она, конечно, подозревала, что вчера у них что-то не заладилось, так как Дима выглядел уж очень растерянным после сеанса Светкиных воплей.
– Да он не может. Импотент, видимо, – соседка без церемоний присела на край диванчика с кофе, протянув чашку и Саше.
«Очень умно подкупать меня кофеином, стерва», – подумала Саша, а вслух картинно поразилась, округляя глаза:
– Да ладно, гонишь.
– Не гоню. Не стоИт у него, – продолжала заливать Светка.
– А чего ж ты так визжала?
– Ой, Нестерова, ты подслушивала что ли?
– Угу, и я, и весь подъезд. Да и все, кто не заткнули уши в радиусе километра.
