— Не нравится мне все это, —
повторил я.
— Что не нравится?
— Что он говорит, как я ловко действовал.
— А ты действовал ловко?
— Вроде бы так.
— Тогда что же тебе не нравится?
— Он слишком резко изменил мнение. Это не
к добру.
— А что не к добру?
— Не знаю. Это всего лишь подозрение.
Званый обед, который он устраивает, возможно, не так уж невинен, как мы
полагаем.
— Обед за счет ресторана! —
воскликнула Берта. — О Господи, Дональд! Я пытаюсь сбросить свой вес.
Сижу на диете, как бы ни была голодна. Но тут
я решила немного расслабиться, поесть вкусно и вволю.
— Может быть, Баффин ждет от этого обеда
еще больше, чем ждете от него вы, Берта. Может быть, он возлагает на него
большие надежды.
— Он этого и не скрывает, — сказала
Берта, — Он сам сказал, что за ним ведется слежка и, если обнаружится, что
он дружит с «Кул и Лэм» и имеет шуры-муры с сержантом Селлерсом, это ему будет
полезно.
— Ладно. Я свое сказал. Вы все равно
хотите пойти на обед?
— Я иду? И ты идешь. И сержант Селлерс
идет.
И если хочешь, можешь привести свою волоокую
секретаршу. Я попробую быть с ней любезна.
— Когда вы пробуете быть любезной
женщиной, это похоже на камнедробилку, которая пытается ходить на цыпочках.
— Ну тебя к черту, — пробурчала
Берта.
Я пошел к двери. Она сообщила мне вдогонку:
— Селлерс заедет за мной и отвезет в
«Баффинс Грилл». Мы ждем тебя там к восьми.
— Может, вы хотите, чтобы я поехал с
вами?
— Только этого не хватало! —
огрызнулась она.
Глава 5
Перед самым ленчем в кабинете раздался
телефонный звонок. Сняла трубку Элси. Она вошла ко мне в кабинет и сказала:
— С тобой хочет поговорить мистер Стармэн
Калверт. Он говорит, что ты его знаешь.
Она смотрела на меня, вопросительно подняв
брови. Я кивнул и взял трубку.
— Алло!
— Привет, молокосос! — услышал я
саркастический голос Калверта.
— Вы, может быть, ошиблись номером. С кем
вы сейчас говорите?
— С Дональдом Лэмом.
— Правильно.
— Молокосос, — повторил он.
Я молчал.
— Ты думаешь, что вчера вечером был очень
умный.
Имей в виду — ты сильно испортил дело и еще
пожалеешь об этом.
— Вы сообщаете мне это бесплатно? Или
хотите что-нибудь получить за такую информацию?
— Раз ты так ставишь вопрос, я скажу, что
я действительно хочу получить кое-что. И получу то, что хочу. Ты был вчера
таким умником, что вел двойную игру со своим клиентом. Ты подставился. И я
собираюсь этим воспользоваться. Вчера ты держал в руке кнут. Или думал, что
держишь кнут. Сегодня положение изменилось — я сижу в седле. Ты оставил
лазейку, которая дала мне возможность взять вожжи в свои руки. Мальчик! Когда
твой клиент узнает, что я намереваюсь сделать, он вырвет у себя на голове все
волосы. А когда он вырвет себе волосы, твоя репутация, как баловня и любимчика
судьбы, провалится сквозь землю. — Его смех заскрежетал в трубку, как
будто он царапал стеклом по терке.
— Могу я задать вопрос? — спросил я.
— Можешь задать вопрос. Но я не отвечу,
если он мне не понравится.
— Почему вы позвонили мне?
— Просто чтобы ты не лопнул от
самодовольства, считая, что вчера вечером был большим умником. Я еще не говорил
с твоим клиентом. Но когда поговорю, ты сразу узнаешь от него об этом.
— И когда это произойдет?
— Я еще не совсем готов к тому, чтобы
предъявить ему свои требования. Но ты услышишь от него кое-что уже сегодня до
полуночи. И он будет при этом в полной панике.
— Может быть, вы расскажете мне, чего вы
хотите?
Снова заскрежетал его саркастический смех:
— Знаем мы эти старые штучки частных
детективов.
Ваша техника — удержать человека разговором
подольше. Быть хладнокровным. Не терять голову. Говорить и заставлять говорить
другого. А в это время ваша секретарша небось уже пытается установить, откуда я
звоню. Если хотите, я вам сам скажу, откуда звоню, и назову номер телефона…
— Не стоит, — сказал я. —
Просто интересно знать, что у вас на уме.
— Я скажу, что у меня на уме. Мне очень
не понравилось, когда ты потребовал, чтобы я дал снять свои отпечатки пальцев.
— Догадываюсь об этом, — сказал я.
— Когда ты все же заставил меня сделать
это, то по-настоящему задел меня за живое. А задев меня за живое, ты открыл
дверь для больших неприятностей, многих неприятностей.
— Неприятностей для меня?
— Для тебя. Для Баффина. Для всех.
— А что, собственно, плохого в отпечатках
пальцев?
— Мне это не нравится. И все. У меня нет
преступного прошлого, и никто не может что-нибудь навесить на меня, используя
эти отпечатки. Но мне не нравится сам факт. И еще, Лэм, я хочу вернуться к
расписке, которую я подписал. Я готов дать тебе короткую расписку в получении
десяти тысяч долларов. Если ты пойдешь мне в этом навстречу, я гарантирую, что
больше никогда не предъявлю никаких требований ни Баффину, ни кому другому. Но
я хочу получить назад бумагу с отпечатками пальцев! Хочу от тебя заверения, что
с нее не сделано фотокопии! И хочу, чтобы ты принес извинения за грубое и
оскорбительное отношение ко мне!
— А если я не сделаю, как вы
хотите? — спросил я.
— Тогда ты пожалеешь о том, что у тебя не
оказалось немного больше ума и немного меньше заносчивости, чтобы, пока было
можно, отвести беду. Но я хочу защитить тебя и дать возможность сохранить лицо.
Я скажу Баффину, чтобы он заставил тебя вернуть мне мою расписку и отпечатки
пальцев, чтобы он заставил тебя сотрудничать со мной.
— Вы уже говорили с ним об этом?
— Еще нет. Но обязательно поговорю.
— Когда?
