— Сегодня вечером. И после этого он
сделает в точности то, что я попрошу его сделать. И тогда прежде чем я захочу
иметь дело с тобой, Дональд Лэм, ты попросишь у меня извинения. Или станешь
самым несчастным сукиным сыном на свете. — Он бросил трубку.
Я вышел к Элси и сказал ей:
— Если снова позвонит Стармэн Калверт,
скажи ему, что я занят и не могу говорить с ним. Ты записала наш разговор на
пленку?
Она кивнула. В ее широко раскрытых глазах
мелькнул страх.
— Дональд, — сказала она, — в
его словах чувствуется опасность.
— Он пытался создать впечатление, что в
его словах чувствуется опасность. Угрозы шантажистов всегда стоят ровно
столько, сколько мы сами готовы заплатить.
Я улыбнулся ей, стараясь продемонстрировать
уверенность и беззаботность.
Глава 6
«Баффинс Грилл» принадлежал к тем шикарным
ресторанам, которые существуют главным образом для того, чтобы люди, посетив
их, могли этим хвастаться и гордиться. Каждые три секунды на здании загорались
огромные буквы: «БАФФИНС». Когда они исчезали, вспыхивало слово: «ГРИЛЛ».
Четверо или пятеро парней встречали посетителей у входа на автомобильную
стоянку. Я подъехал к одному из этих молодых людей в униформе.
— Ваше имя? — спросил он.
— Дональд Лэм.
— О, мистер Лэм, мне поручено
позаботиться о вас.
Вашу машину я поставлю на лучшее место, и вы
сможете без задержки взять ее, когда будете уезжать.
Я протянул ему чаевые. Но он отвел мою руку:
— У вас брать не велено. Вас принимают
как гостей дома.
Я вошел в ресторан.
В коридорах в ожидании столиков толпился
народ.
Бар был переполнен. Возле входа стоял сам
Баффин.
Он подбежал ко мне:
— Прекрасно, Лэм! Очень рад, что вы
смогли прийти. Ваши друзья уже на месте. Мы предоставили вам столик на втором
этаже.
Ресторан занимал три этажа. Баффин лично
сопровождал меня к лифту. В кабине он нажал на кнопку, и лифт начал медленно
подниматься.
— Простите, что вчера я немного
погорячился, Лэм, — сказал он. — Я нервничал. События разворачивались
слишком быстро. Потом я все заново обдумал и пришел к выводу, что вы провели
дело с высоким мастерством.
Думаю, после такой работы новые попытки
шантажа исключаются.
— Вчера вы были сильно раздражены, —
сказал я.
— Был, — согласился Баффин. И через
минуту добавил: — Но это было вчера.
Лифт остановился. Баффин открыл дверь и,
церемонно поклонившись, повел меня в зал.
По стенам зала размещались закрытые
занавесками кабины. В центре стояло пятнадцать или двадцать столиков. Те, кто
обедал в кабинах, были скрыты от посторонних глаз. Те же, кто сидел в зале,
были как экспонаты на выставке. На этой выставке Берта Кул и Фрэнк Селлерс
торчали за своим столиком, как главная достопримечательность.
Баффин церемонно довел меня до самого столика
и, когда я садился, отодвинул для меня стул. Затем отступил назад и направился
к лифту.
Селлерс посмотрел на меня из-за бокала с
коктейлем. Берта сияла вежливой улыбкой.
— Привет, Шустрик, — сказал Селлерс.
Я растянул рот до ушей:
— Как самочувствие, сержант?
Он тоже осклабился:
— Как у человека добродушного и
голодного. — Он поднял свой коктейль. — Я не собирался пить. Но у
меня специальное разрешение устроить себе сегодня вечер крика на лужайке. Я
голоден, мальчик. Я сегодня специально пропустил ленч.
— И я! — оживилась Берта.
Ко мне подбежала официантка.
— Ваш обед готов, сэр. Но, может быть,
раньше вы хотите коктейль?
Через несколько минут она принесла мне
«Манхэттен». Я поднял бокал, кивнул Берте и сержанту:
— За ваше здоровье!
Они выпили со мной. Официантка принесла поднос
с деликатесами: икра, особый сыр, ломтики сладкого картофеля под соусом
божественного вкуса. В серебряном ведерке со льдом стояла большая бутылка
шампанского. С этого момента все закрутилось.
Селлерс откинулся на спинку стула. На лице его
играла довольная улыбка.
— Вот это жизнь! — заявил он. —
Какую же ты провел операцию для Баффина, Шустрик?
— Пустяковое дело, — небрежно
ответил я. — Всего-навсего помог сделать ему один платеж.
В его глазах появился интерес.
— Его шантажировали?
— Не думаю, что его шантажировали. Он тут
был сбоку припека, фактически я работал на другого человека. Но Баффин говорит,
что испытывает ко мне чувство благодарности.
— Это точно — испытывает, —
ухмыльнулся Селлерс, оглядывая стол. — Имейте побольше таких клиентов. И
приглашайте меня, когда они будут испытывать благодарность.
— Спасибо, — поблагодарил я. —
Обязательно пригласим.
Но тут в его глазах вспыхнула неожиданная
подозрительность.
— Только не вздумай крутить со мной,
Шустрик, — с угрозой сказал он.
— Я не кручу.
— Ты, конечно, умен, — неохотно
признал Селлерс. — Иногда я думаю, что чересчур умен.
— Я не сделал тебе ничего плохого, —
напомнил я.
— Не сделал, — после некоторого
молчания задумчиво согласился он. — Ты ни разу не повредил мне. Ты даже
сделал для меня кое-что полезное. Но иногда ты пугаешь меня до смерти. Любишь
кататься по тонкому льду и тащить за собой меня. Правда, тебе удается не
проломить лед и не утопить меня. Но нередко лед подо мной чертовски сильно
трещал.
Я решил оставить последнее слово за ним.
Нельзя забывать, что он приглашен сюда отдохнуть, а не ссориться. Я потягивал
коктейль и молчал.
Обед проходил как по нотам. Омары с нежными
кусочками сочного мяса. Луковый суп. Домашний салат.
Потом бифштекс. Бифштексы, толщиной в два
дюйма, были приготовлены мастерски. И когда мы острейшим ножом отрезали кусок
мяса, тарелка окрашивалась густым красным соком. Берта бесстыдно макала в этот
сок кусочки натертого чесноком хлеба. Шампанское лилось рекой.
