Еще в ресторане я заметил, что в своей
официантской униформе Лоис выглядит весьма элегантно. Но в обычном платье она
была еще лучше. Женщина — первый класс! Я ее сразу узнал. Это была та самая
официантка, которой я возле кабины номер тринадцать уступил дорогу. Сейчас она,
встречая меня возле двери, слегка улыбнулась и сразу сказала:
— Спасибо, что приехали. Вы очень
любезны.
У нее были карие глаза и каштановые волосы. Ей
было около тридцати.
— Каким образом вы узнали, как меня
найти? — спросил я.
— Эту информацию мне, так сказать,
навязали, — засмеялась она.
— Кто именно?
Продолжая улыбаться, она покачала головой:
— Я не могу сказать вам этого. Есть вещи,
о которых я лучше умолчу. Но кое о чем я хочу вас предупредить.
— О чем?
— На вас фабрикуется обвинение в
убийстве.
Теперь пришла моя очередь улыбнуться.
— Да-да. В убийстве, — упрямо
повторила Лоис.
— Если говорить начистоту, я могу хоть
сейчас вытащить себя из этого дела. Но тогда в него влипнет кто-то другой. А я
не хочу поступать так.
— Не будьте таким наивным, —
нетерпеливо перебила она. — Вы думаете, что можете впутать в это дело того
полицейского офицера, который обедал вместе с вами? Из этого ничего не выйдет.
— Почему?
— Потому что он будет клясться, что ушел
из ресторана за пять минут до убийства. По крайней мере за пять минут. Другой
полицейский офицер, который звонил ему в ресторан, укажет время этого звонка с
запасом. А люди, которые сидели в ресторане, теперь совсем запутались в своих
показаниях. Есть два свидетеля, которые могут под присягой показать, что
видели, как полицейский сержант ушел из-за стола по крайней мере за пять минут
до того, как официантка обнаружила убийство. Ну, вы знаете, чего стоят такие
свидетели! Они думают, что видели то, чего они на самом деле не видели. Полиция
вкладывает им в головы то, что хочет. После этого они начинают подтверждать
показания других свидетелей. Если знаешь человеческую натуру, то всегда можно
сделать людям промывание мозгов.
— А какова ваша роль во всей этой
истории?
— Мне тоже промывают мозги. Хотят, чтобы
я призналась, что натолкнулась на вас, когда вы выходили из кабины номер
тринадцать.
— И вы признались в этом?
— Пока нет. Я промолчала.
— А что вы могли бы рассказать?
— Историю, которая им бы не понравилась.
— Какую историю?
— В тот вечер в ресторане я случайно
обратила на вас внимание, когда вы еще сидели за своим столом. Бэйби,
официантка, которая обслуживала посетителя в тринадцатой кабине, показала мне
на вас. Она сказала, что вы профессиональный детектив, который недавно помог
Баффину выпутаться из какой-то неприятности. Вы заинтересовали меня, и я
заметила, что вас вызвали к телефону. Я видела, как вы направились в холл, где
установлен телефон для посетителей. Когда вы возвращались назад, я взяла
приготовленный поднос и пошла вам навстречу. Пропуская меня, вы сделали шаг
назад, и ваша спина оказалась в кабине. Но вы туда не входили. Я поблагодарила
вас, возможно, более горячо, чем это было уместно в данном случае. Вы и в самом
деле были очень милы. Да, Дональд! Девушке всегда чертовски трудно признаться в
таких вещах… Но у вас сейчас большие неприятности и мне следует быть искренней…
Я тогда просто надеялась, что вы… Ну, что вы что-то скажете мне,
заинтересуетесь мной… В общем, понятно… — Тут она заспешила. — Во всяком
случае, я твердо знаю, что вы из-за стола пошли прямо к телефону. Знаю, что
когда возвращались, то направились сразу к вашему столу. Знаю, что вы не заглядывали
в кабину. Не раздвигали занавески полностью. Не входили в нее.
— Вы чрезвычайно добры ко мне, —
сказал я от души. — А ваша поразительная наблюдательность снимет меня с
крючка.
— Хорошо бы, — сказала она. —
Только я не уверена, что это вам поможет.
— Почему?
— Потому что в этом деле задеты деньги,
власть и политика. Достаточно чего-нибудь одного из этого списка, чтобы вам не
сдобровать. А тут речь идет обо всех трех.
— Вы уже дали им те показания, что сейчас
изложили мне?
— Нет еще. Эти показания я намерена дать
один раз. И только один раз. Тогда, когда они прозвучат при публике в суде и я
буду защищена.
— Вы решили это всерьез?
— Послушайте, — неожиданно сказала
она. — Я решила рассказать вам еще кое-что. Насчет Баффина.
— Подождите минуту, — прервал я ее. —
Вы ставите на карту свою работу.
Она удивленно посмотрела на меня:
— Мою работу? О Господи! Вы считаете, что
это все, чем я рискую? Я говорю вам: на карту поставлена наша жизнь!
— Почему вы так думаете?
— Потому что это правда. Простая,
бесхитростная, очевидная истина. Некоторое время назад Баффин спутался с одним
дельцом из Сан-Франциско. Этот человек занимается не только бизнесом, но и
политикой.
Он лоббист, который оказывает давление на
должностных лиц, пробивая через них незаконные выгоды для группы
предпринимателей. Он связан с большими шишками в политике и бизнесе. Эта группа
с помощью грязных махинаций сумела заграбастать большие деньги. Огромные
деньги. Но они боятся разоблачений.
Чтобы замести следы, эти типы стремятся
вкладывать свои грязные деньги в какое-нибудь законное предприятие и выглядеть
чистенькими. Они вкладывают деньги через подставных лиц.
— А вы, случайно, не начитались
романов? — спросил я.
Ее глаза сузились от возмущения.
— Для чего я лезу на рожон? Для чего
пытаюсь защитить человека, который, я думала, хоть немного разбирается в жизни?
Я знаю, о чем говорю. Кое-что слышала своими ушами. И видела своими глазами.
Три года назад у Ника Баффина не было ни гроша. Его ресторан был
заложен-перезаложен. Потом вдруг он в один момент разбогател. Получил
неограниченные суммы для развития бизнеса. Начал быстро расширять дело. Открыл
ресторан в Лас-Вегасе. Другой — в Сан-Франциско. Еще один — в Сиэтле. Говорят,
все они — супершикарные.
Это требует огромных денег. Теперь скажите
мне, мистер Детектив, откуда вдруг у Баффина взялись такие деньги?
— Их дали ему эти политиканы?
— Их дал ему этот лоббист. Возможно, он
действует как одинокий волк. Но возможно, что он представляет целую группу.
