— Опрашивал свидетеля по уголовному делу.
— Какому делу?
— Делу, расследованием которого я в
настоящее время занимаюсь.
— Вам следовало бы более откровенно
отвечать на вопросы полиции, — строго сказал офицер. — Это избавило
бы вас от лишних неприятностей.
— Это принесло бы мне лишние
неприятности, — не согласился я с ним. — Я плачу свидетелям за
информацию вовсе не для того, чтобы разглашать ее.
— Вы — частный детектив?
— Вы видели мои документы.
— Когда вы пересекли границу Мексики?
— Сегодня рано утром.
— В какое время?
— На рассвете.
— Мы искали вас по всем дорогам. Вы
собирались сбежать?
— Если бы я хотел сбежать, я бы не стал
возвращаться. Вы можете упомянуть о моем ответе на ваш вопрос в своем рапорте.
Он о чем-то задумался. Потом принял решение:
— Ол-райт, Лэм. Вы можете ехать. Против
вас нет конкретных обвинений. Мы просто проверяем личность.
Вот и все.
Я поехал дальше. Однако примерно через час
появился полицейский на мотоцикле, который просигналил мне приказ остановить
машину у обочины. Я снова показал мои водительские права. Этот офицер
принадлежал к дорожной полиции штата Калифорния.
Он был лучше осведомлен о том, как надо
поступать со мной.
— Мы задержали вас по приказу окружного
суда, Лэм, — сразу объяснил он. — Вас необходимо допросить в связи с
расследованием дела об убийстве.
— Я арестован? — спросил я. — И
мне придется бросить свою машину здесь, на дороге?
— Нет, я вас не собираюсь
арестовывать, — вежливо ответил офицер. — Я мог бы отвезти вас в
коляске мотоцикла в город. Но не думаю, что это необходимо.
Поезжайте на своей машине. Я буду следовать за
вами.
При этом я по рации буду сообщать в
Лос-Анджелес, что эскортирую вас в город.
— И то хлеб, — засмеялся я. — Я
не могу запретить вам патрулировать дорогу, даже если вы почему-то захотели
делать это, двигаясь за моей машиной.
Он широко ухмыльнулся:
— Именно так — мне захотелось патрулировать
дорогу.
Так мы и двигались по дороге в Лос-Анджелес:
впереди я, а сзади, на мотоцикле, он.
У самого въезда в город нас ждала большая
полицейская машина с рацией. Из нее вылез сержант Фрэнк Селлерс.
— Отлично, Лэм, — сказал он. —
Считай себя задержанным для допроса в связи с расследованием убийства Калверта.
— Не возражаю, — сказал я. —
Насколько мне известно, теперь у тебя есть для этого надлежащие полномочия.
Если ты намерен воспользоваться ими — валяй. Я хочу только предупредить тебя,
Фрэнк, что ты делаешь ошибку.
— Подотрись своим предупреждением, —
огрызнулся он. — Ты не захотел сотрудничать с нами. Теперь посмотрим, как
тебе понравится другое обращение.
Держись молодцом. Не падай духом.
Меня отвезли в полицейское управление. В
дежурке Селлерс сказал полицейскому:
— Обыщите его.
Меня заставили вывернуть все карманы. Забрали
конверт с фотографией. Когда полицейский увидел цветную фотографию Бэйби,
снятой в тот момент, когда из ее рук падал поднос с едой, он спросил меня:
— Что это?
Тут же, не дожидаясь ответа, он крикнул:
— Сержант! По-моему, мы кое-что нашли.
Думаю, эта фотография связана с делом, которое вы расследуете.
Селлерс с ухмылкой от уха до уха направился к
нам.
— Это дошлый рецидивист, — сказал он
полицейскому. — Он пытался утаить от нас кое-что важное. Ну, что ты там
прятал от нас, Шустрик?
— Комментариев не будет, — твердо
ответил я.
Все так же ухмыляясь, Селлерс взял в руки
конверт.
Вытащил фото. Взглянул на него. И у него сразу
отвалилась челюсть.
— Сукин сын! — пробормотал он, с трудом
переводя дыхание.
— Это, кажется, та самая официантка,
которая обнаружила мертвое тело? — спросил у него офицер, который
обыскивал меня.
Селлерс на минуту даже закрыл глаза от
напряжения. Он что-то обдумывал. Наконец он ответил:
— Откуда я могу знать? Меня же в это
время уже не было в ресторане.
— Это можно выяснить, — сказал
офицер. — Если кто-то в тот вечер занимался в ресторане фотографированием
— мы найдем его и получим всю пленку. Там может оказаться очень много важных
подробностей.
Я увидел, как у Селлерса растерянно забегали
глаза. Теперь ухмыльнулся я. Но Селлерс уже взял себя в руки. Он спокойно
сказал офицеру, кивнув на меня:
— Этот парень — везучий, ловкий и
дотошный детектив. Если у кого-то в тот вечер и был фотоаппарат, этот шустрый
сукин сын уже установил фотографа и, несомненно, забрал у него все фотографии.
Он медленно повернулся ко мне:
— Откуда у тебя эти фотографии, Лэм?
— Комментариев не будет, — повторил
я. — Я должен оберегать мои источники информации.
Селлерс нанес мне резкий короткий удар в
живот.
— Мы не позволим частным сыщикам
оберегать свои источники информации, когда идет расследование дела об убийстве!
Откуда взялись эти фотографии?
После удара в живот меня слегка затошнило. Я
решил устроить небольшой спектакль. Я зашатался. Издал короткий стон. Упал на
колени. Опустился на четвереньки. Селлерс злобно пнул меня ногой в зад.
Я дернулся, потом во весь рост растянулся на
полу. И затих. Офицер кинулся к Селлерсу и начал что-то тихо говорить ему.
По-видимому, уговаривал проявлять сдержанность. В дежурке в этот момент
появилось несколько новых полицейских, которые с интересом наблюдали за этой
сценой. Селлерс, с посиневшим от ярости лицом, прорычал:
— Ну, вставай, шустрый мерзавец! Ты или
сейчас же скажешь, где взял фотографии, или я заживо спущу с тебя шкуру.
Я медленно поднялся с пола. Стоять было
трудно.
Пошатываясь, но твердо глядя ему в глаза, я
сказал:
— Если ты надеешься получить фотографии
таким образом, я позабочусь о том, чтобы все они, весь ролик, были опубликованы
в газетах. Возможно, тогда ты будешь доволен.
