– Хамини́я, – с разочарованием констатировала Нарина. – Какой приятный сюрприз.
Хамини́я Дурму́з лишь усмехнулась.
– Я порой скучаю по твоей бесстыжей иронии, Рина, – протянула директриса Мортиса, покачиваясь на кресле. Ее черный кожаный костюм из длинной юбки и приталенного жакета с рукавами три четверти и эмблемой свившегося в круг дракона поскрипывал при движениях. – Однако я прилетела к тебе не за этим.
Нарина сдержанно улыбнулась – Хаминия крайне редко прибегала к объединению с горогоном из-за побочной мигрени, а, значит, дело было серьезным. Взгляд Нарины невольно скользнул по черно-золотому Амантесу на руке Хаминии. Почти забытое чувство неполноценности больно кольнуло изнутри и заставило потереть нетронутое магической вышивкой правое запястье, все время скрываемое одеждой. Хаминия выдерживала интригующую паузу, слегка постукивая тощими длинными пальцами с перстнями по столу.
– Слушай, Хаминия, говори уже и освобождай мое место. Мне некогда играть в твои игры.
Гостья нехотя поднялась и сверху вниз взглянула на Нарину:
– Это правда? Он здесь?
– Кто?
Хаминия уселась в кресло возле камина, достала из внутреннего кармана жакета мундштук и закурила.
– Прекрати, Рина, я не новорожденный эфар или глупенькая фарси, чтобы вестись на твою пра-ведность. Я говорю про Гитера Домитора. Он вновь на Неере?
– Откуда мне знать? Я не его Дар-Инспектор, – пренебрежительно фыркнула Нарина. – И ты слишком многое себе позволяешь, убери эту гадость.
Она распахнула окно, и поток свежего воздуха разогнал идеальные кольца табачного дыма. С улицы донеслись звонкие голоса – шамадорцы выбрались после завтрака на свежий воздух. Хаминия же не обратила внимания на требование.
– Опять его покрываешь?
– Что?! Да как ты смеешь!
– Брось, все знали, что ты была по уши в него влюблена, – Хаминия укоризненно взглянула на нее, всем своим видом выражая превосходство. – Впрочем, твоя беда. Уверена, рано или поздно он найдет тебя. Не подпускай его к моей дочери. Она не должна знать, кто ее отец. Не дай ему забрать ее у меня, как Рениа́ра. Иначе у тебя будут проблемы со мной. А я в гневе пострашнее какого-нибудь там Домитора…
В мыслях Нарины голосил целый хор самых разных дерзких ответов, словно ей вновь было шестнадцать, но она лишь коротко процедила:
– До свидания, Хаминия. – Нарина демонстративно распахнула окно пошире. – Или ты предпочтешь дверь?
Заклятая подруга засмеялась, манерно затушила тлеющий табак и убрала мундштук.
– А кто сказал, что я собираюсь уходить?
С шамадорского кампуса донесся устрашающий женский визг и тревожные неразборчивые крики. Нарина в замешательстве выглянула в окно, пытаясь понять, что произошло. Студенты столпились возле ступеней школы, но разглядеть, кто был в центре, она не смогла и хмуро пробормотала:
– Что-то случилось…
– Пытаешься уйти от разговора? Это жалко, Рина, даже для тебя. – Хаминия будто ничего не заметила.
Раздался очередной беспокойный стук в дверь.
– Войдите. – Голос Нарины дрогнул от тревоги, распустившей свои склизкие щупальца у нее в груди.
Дверь растаяла, и на пороге показался запыхавшийся Джейлос Акарим. Его кудри разметались во все стороны, руки дрожали.
– Арона Опирум, там… ведь… аро Семпер, – он не смог связать и пары слов. – Скорее, пожалуйста… Идемте… Вы очень нужны…
Нарина не стала расспрашивать бедного мальчика, лишь взглянула на гостью, приглашая с собой. Та кивнула с устрашающе хладнокровным выражением лица.
Они втроем быстро спустились вниз. На улице Нарина скомандовала толпе расступиться. Но требование, произнесенное сдержанным тоном, обычно порождающим безоговорочную тишину в ее присутствии, было проигнорировано. Хаминия хрипло рявкнула:
– Прочь, мальцы!
Несколько десятков студентов опасливо и поспешно стали расходиться, постепенно открывая сидящего на корточках Вермона, который придерживал голову лежащей без сознания Таллики Алнор. Свободной ладонью с начерченной руной он водил вдоль ее тела. На ее лице вздулись извилистые сосуды кораллового цвета.
– Аро Семпер? – Нарина, нахмурившись, подошла и склонилась к алхимику.
– Не приближайтесь! – он вскинул руку, преграждая путь.
Нарина замешкалась, не понимая, что произошло с находившейся в арестантских ведьмой. «То есть волшебницей», – поправила она себя.
– Ее отравили? Она жива?
– Пульс есть, – кивнул Вермон. – Но, арона Опирум, вы видели это?
Он немного приподнял рубашку Таллики – кожа живота была стальной, словно у статуи.
– Это то, о чем я думаю? – ужаснулась Нарина и, встретив подтверждение в одном взгляде алхимика, громко отдала приказ шамадорцам: – Всем разойтись по своим комнатам и не покидать их, пока я не распоряжусь!
Студенты приглушенно начали возмущаться.
– Я что, говорю на тумматском?! – яростно прорычала она. – Живо в свои комнаты! Все!
Шамадорцы притихли и начали суетливо заходить в здание. Нарина присела рядом с Талликой и всмотрелась в ее посеревшее лицо, искаженное гримасой боли.
– Нужно отнести ее в госпиталь. С ядом Атей справится, а с вирусом разберемся позже…
– Да, конечно, – Вермон подхватил Таллику на руки. – Простите, арона Опирум. Я примчался сразу, как только получил сигнал пожарной тревоги из арестантских. Кто-то отравил ее и поджег помещение. Возможно, последнее сделала сама Таллика, чтобы позвать на помощь…
– Пламя принесет хворь, – Нарина до боли сжала губы в тонкую линию.
– Что?
– Несите ее в госпиталь. Скорее! Огонь погасили?
– Да, думаю, да. Кузины Сил взяли это на себя.
– Хоро… – Нарина осеклась. Таллика вдруг забилась в конвульсиях.
– Кажется, не успеем, – в панике пробормотал Вермон, крепче прижимая Таллику к себе. Из ее рта полилась пена кораллового цвета.
– Хами? – Нарина тревожно взглянула на безмолвную, точно тень, заклятую подругу. Та поняла ее без слов:
– Я приведу Витао.
Хаминия коснулась Амантеса, пропустила через себя сгусток пурпурной энергии и, обратившись в сойку, взметнулась ввысь.
– Положи ее на землю, – распорядилась Нарина.
Она присела рядом с Талликой, сильно надавила пальцами на ее виски и закрыла глаза, призывая дар, которым пользовалась крайне редко, стыдясь его и опасаясь осуждения, как в детстве. Нарина с отчаянием поняла, что ничего не сможет сейчас сделать для спасения студентки без посторонней помощи, но не могла бездействовать. Тяжело вздохнув, она проникла в подсознание Таллики, погружаясь в глубинные нейронные связи.
