Пока он ехал, я просто рыдала, вся боль, которая копилась во мне резко приумножилась после сообщения Артема: «Сука, я так думал, что ты особенная, думал, что ты та самая милашка, которая может стать моим другом, которому я могу довериться, а ты оказалась такой тварью. Что, хорошо Соболь развлекает, да? В ваш план входило то, что я мог тебя взять в реале? Или вы думали, что я не смогу на такую как ты залезть? Интересно, как давно вы начали воплощение плана?».
Каждое написанное слово просто обжигало душу, я откинула телефон, но он не разбился, как никогда. Я кричала в отчаянии, но тут меня обняли крепкие мужские руки, и я поняла, он уже приехал.
— Тише, тише, девочка моя. Я радом, все будет хорошо, я убью любого, кто к этому причастен. Не плачь, маленькая моя. Я здесь, теперь все будет хорошо.
Он немного раскачивал меня в своих руках, и я повернулась к нему, уткнувшись носиком в грудь и вдыхала крепкий мужской аромат. Прошло четыре года, а он не изменился. Все тот же хвойный оттенок. Спустя пол часа я все же успокоилась.
— Вот и хорошо, перестала плакать. — он взял мое лицо в свои руки и вытер большими пальцами слезы со щек.
— Миш, зачем ты хотел посадить Артема? — он смотрел на меня недоуменно.
— Какого Артема? — я внимательно посмотрела на него и только хотела сказать, как он опередил меня. — Только не говори, что это ты Беркутова имеешь ввиду, не говори мне, что это ты этого индюка вытащила из тюрьмы! — он был зол, в ярости, но не кричал.
— Да, я о нем. Так зачем все это?
— Да за тем, что он, как и я, в криминальном мире, и мы конкуренты. Вопрос в другом, ты откуда его знаешь? Хера интересуешься? Хера ты его вызволяешь?
— Да что он тебе сделал, что ты так с ним? — мы уже начали кричать друг на друга стоя в полный рост, и он так же как и Артем, возвышался надо мной словно скала и готов был задавить авторитетом.
— Дорогу мне перешёл. Не смей к нему приближаться! Поняла меня? Узнаю, что третесь рядом, я его убью, поняла меня?
— Нет! Я не позволю, я его, — но он меня осек.
— Не смей говорить, что любишь. Не смей, поняла меня! Меня ты прогнала, вычеркнула из своей жизни, а с ним будешь таскаться? Не позволю! Он же с тобой как с игрушкой по играет, возьмет и выкинет. На большее этот урод не способен. Для него девушки все на одну ночь. Мил, прошу тебя, — он схватил меня за плечи, а меня накрыла новая истерика.
— Да откуда тебе-то знать? — я скинула его руки с моих плеч. — Ты не хотел меняться, и только сильнее грязнешь в этом мире, а он, он пытается выйти из игры, я это чувствую! Он другой рядом со мной. Ты его не знаешь, он бывает таким чутким, романтичным. Ты его не знаешь!
— Да я знаю его дольше тебя. Очнись, это Беркутов, и я его ненавижу, за его взгляды чистой зоны.
— Да он лучше тебя. Если бы ты был таким как он я бы не вычеркнула тебя из своей жизни! Думаешь мне приятно видеть, как мама всегда мечется между мной и тобой? Нифига неприятно, но что я могу поделать если ты не меняешься?
— Однако позвонила ты мне, а не этому упырю.
Крикнув это, он прошел от меня в сторону к упавшему телефону и поднял его и как на зло, он все еще горел, и он принялся читать смс-ки. Его лицо стремительно менялось. Я пыталась выхватить гаджет, но все бесполезно. Прочитав все наши сообщения, но заблокировал телефон, сильно сдавив его в руке.
— Значит так, сестренка, если я еще раз увижу этого упыря рядом с тобой, я сделаю все, чтобы он сдох. Мне нахер не нужно, чтобы он с тобой переспал, разбил сердце, а нам его потом склеивай по кусочкам тебя. Я не собираюсь быть с ним любезным и только потому, что ты его любишь, я его не убью, — я вздохнула немного с облегчением, но радость была недолгой. — Все это до его первого залета, и как только мы с ним пересечёмся, мы его уничтожим с парнями. Ты под нашей опекой, и он не имеет права к тебе приближаться.
Тут на телефон пришло оповещение, и он его смотрит. Там видео какое-то, и он его открывает. И тут я слышу те же слова, что и в актовом зале.
— Отдай, не смотри, верни. — но он держит мои руки сцепленными за спиной, а сам смотрит его.
Минуты тянутся мучительно долго, и тут слышен голос Артема на записи. Все, теперь начнется война.
— Ты его любишь на сколько по десятибальной шкале?
— Десять. — тихо говорю ему, при этом опуская голову.
— А меня?
— Десять.
— Ну тогда возможен лишь один вариант. Тебе придется выбрать, кто из нас важнее, брат или какой-то там Артем? Тебе придется сделать выбор, и тогда я сделаю свой. Я тебе обещаю, я стану лучше. Хочешь, чтобы я стал придерживаться политики как Артем, окей, сделаю. Вернусь к тебе, но его не должно быть в твоей жизни.
— Я не могу сделать этот выбор. — мы уже сидим в обнимку на диване.
— Зато он смог. Он не выслушал тебя, не дал объясниться, а сразу отверг. В этом он весь, Мил. Ты с ним не будешь счастлива. Я знаю его дольше, и я слишком много видел.
— А я чувствую. Он другой, он просто скрывает свою ранимость за маской бездушья. Он боится, что ему сделают больно. Это его защитный панцирь.
— Давай я сейчас схожу в магазин, куплю мороженое, и мы его съедим, и ты ляжешь спать. Иначе я позвоню отцу и будет кирдык всей семье Беркутова.
— Не трогайте их. Это касается только нас с Артемом. Я уверена, он уже жалеет, что так мне сказал, просто гордый и не знает, как извиниться.
Я кивнула ему, и улеглась на диванчике, в ожидании брата. Вы, наверное, ничего не понимаете? Сейчас я все объясню. Моя мама до свадьбы с отчимом, закрутила роман с моим отцом — Соболевым Константином Дмитриевичем, но он оказался женатым человеком и у него уже был сын. Мама скрыла от него факт беременности сначала, а потом, когда рассказала, он не дал ей сделать аборт, обещал, что будет помогать, он и сдержал это обещание, хоть мама и вышла за отчима, когда мне было три месяца. Он воспитывает меня, как родную, я называю их обоих папами. Мы с Мишей были очень дружны, да и с его мамой. Она не считала меня врагом, потому что она всегда хотела дочь, но не могла родить сама второго ребенка. Я была и ее радостью. Но когда я узнала, что Миша поставляет в город наркотики, я просто не выдержала, я просто перестала с ним общаться. Надеялась, что он прекратит. Я мирилась с тем, что он преступник, но блин, наркотики — это слишком.
Миша ушел минут пять назад, и придёт не меньше чем через час, как бы не уснуть. Он ведь точно поедет за мои любимым мороженым, а это на другом конце города. И тут раздается звонок в дверь. Очень странно, у него же есть ключи. Может он что-то забыл, в том числе и ключи.
— Мишка топтыжка, что ты забыл? — я не глядя в глазок, все еще плачущим голосом говорю, открывая дверь. Но передо мной не мой Мишка. Тут злой, разъяренный Артем.
— Уже и прозвища есть? Молодец, не тянешь резину. Довольна собой? — он протолкнул меня в квартиру — Я как идиот мчусь к тебе, думал, что все это ошибка, страшный сон, а тут бац, и ни хрена, вы реально сошли с ума!
