Лишь Порохов знал, почему так убивается Матвей. Станислав Яковлевич появился к вечеру третьего дня, как раз, когда все уехали.
– Ничего, – покачал он головой на немой вопрос Матвея. – И в городе они не появлялись.
Тот сразу сник.
– Это я во всем виноват! Я с самого начала должен был оберегать ее и встать на защиту!
– Защиту?
– Да, вы же не знаете, как Ксения появилась у нас год назад…
– Не знаю. Так расскажи.
Они уселись в гостиной, и Матвей все рассказал о Ксеше. Про то, как она появилась в их доме, и как ее обвинили в смерти мамы, и про Арину, которая сыграла не последнюю роль в этой истории.
– Так вот почему она от вас ушла? Ее Арина вынудила?
– Я потому с ней и развелся. Не смог простить, – угрюмо делился сокровенным Матвей. – А Ксешу я полюбил с первого взгляда. Только она не любит меня. Она любит моего брата, – отвернулся он, пряча глаза.
– Ты тоже это заметил? – удивился Станислав Яковлевич. – Тогда ты все правильно сделал, что не стал им мешать. Но раз уж женился, береги жену, жалей. Олеся славная и добрая.
– Да, – горько усмехнулся Матвей. – Только где же искать Стефана с Ксешей? Я не верю, что они могли утонуть.
В этот момент вдруг открылась входная дверь, и в гостиную вошел Стефан.
– Привет, – сказал он угрюмо и прямиком направился к лестнице.
Мужчины ошеломленно смотрели ему вслед. Он был осунувшийся, небритый, в жутко мятой, грязной одежде и сильно пьян…
Глава 33
Матвей с Пороховым, оторопев от такой неожиданности, тут же вскочили и поспешили следом за Стефаном.
– Стеф! – догнал его Матвей. – Где ты был? А где… Где Ксеша? Что с ней?
Стефан даже не обернулся, продолжая идти дальше.
– Стой, тебе говорю! Что случилось? Где Ксения?
Матвей догнал и схватил брата за плечо, пытаясь остановить.
Но тот вывернулся и огрызнулся:
– Иди к черту! Не знаю я!
– Как не знаешь?! – подошел к ним Станислав Яковлевич, он был тоже ошарашен внезапным появлением Стефана и его странным поведением. – Разве вы были не вместе?
– Погоди! Как не знаешь? – взвился Матвей, пытаясь схватить брата за рукав. – С Ксешей все в порядке?
– Успокойся! Все в порядке с твоей Ксешей! – бросил тот на ходу и, быстро поднявшись по лестнице, скрылся на втором этаже.
Матвей оглянулся и в растерянности посмотрел на Порохова.
– Черт знает что!
Тот пожал плечами.
– Ну, уже хорошо то, что они живы и в добром здравии. Ну или почти… – Порохов нахмурившись глянул в сторону лестницы и, достав телефон, в сотый раз позвонил Ксении. Она не ответила.
***
Стефан принял душ, побрился, переоделся и, прихватив с собой бутылку виски, спустился в бассейн.
Когда он вдоволь наплавался (будто не наплавался в заливе во время крушения!), сел возле огромного французского окна и принялся вспоминать самые счастливые мгновения, проведенные с Ксенией.
Поначалу все было просто чудесно! Они любили друг друга, и Ксеша была такой кроткой и такой нежной! А еще безумно страстной и необыкновенно чувствительной! Не было ни единой, даже самой малюсенькой и ничтожной причины, чтобы разочароваться. Она была просто идеальна! Во всем! Впрочем, он знал, что именно так и будет.
И невозможно было отказаться от такого счастья ни за что в жизни! И это счастье он никогда не променяет ни на какое другое! Не променял бы… Но эта чертова строптивая девчонка…
Всегда есть это дурацкое «но»! Ох, как он ненавидел это «но»!
Строптива? Да! И это чудесно! Именно этим качеством она и притягивала его постоянно. Мучила, терзала, но это было так сладостно и упоительно, словно наркотик.
Упряма? Он и это может понять, потому что сам такой.
А еще умна, остроумна, красива… Можно до бесконечности перечислять ее достоинства.
Но вот то, что она постоянно защищает Матвея, этого он принять не мог. Он жутко ревновал и ничего не мог с собой поделать!
Конечно, сам Стефан любил своего брата и даже понимал его в какой-то степени. Это безумное, патологическое послушание Матвея и подобострастие перед отцом и матерью, и его нежелание сделать что-нибудь ради себя, а не для отца. Стефан все это принимал в нем, но он не мог принять, что Ксения испытывает к его брату такую чрезмерную привязанность и непоколебимую веру в его благородство.
А вдруг она все-таки любит Матвея? Нет, не может быть…
Он вспомнил ее сияющие глаза в то первое утро, когда они проснулись в старом доме, вернее это был уже день. Солнечный, теплый и какой-то нежно-умилительный. Или Стефану так казалось, потому что в тот миг он любил всех, весь мир и, в первую очередь, конечно, ее… Она тоже проснулась, тихонько лежала в его объятиях и смотрела такими счастливыми глазами! Конечно, он не удержался и прижал ее к себе, а потом поцеловал…
И так было целый день, и следующую ночь, и еще один чудесный день и еще одну ночь! Они гуляли, купались, смеялись, дурачились и любили, любили, любили друг друга…
А на третий день она вдруг заторопилась домой.
– Стефан, надо срочно найти дорогу. Надо выбираться отсюда.
Они сидели на старом провалившемся крыльце и грелись на солнце.
– Я ищу, но дороги пока не нашел. А куда ты так торопишься? Тебе здесь плохо? – Он усмехнулся и, обняв ее, окинул пылким взглядом.
– Хорошо, конечно, – улыбнулась она, – но сколько мы будем здесь находиться? Наверняка все волнуются. А мне на работу надо.
– Брось. Работа подождет. Считай, у тебя отпуск. Я потом позвоню в твой ресторан и все улажу. И ты правда думаешь, что кто-то о нас волнуется?
Она удивленно уставилась на него:
– Волнуются, конечно! Моя мама точно с ума сходит! Я же сказала, что на два дня уезжаю. Да и о тебе тоже беспокоятся, я уверена. Мама, отец, Матвей.
Стефан сразу вскинулся и с подозрением посмотрел на девушку.
– Ты переживаешь, что Матюша будет беспокоиться?
Она вдруг разгорячилась:
– Да! Представь себе! Я переживаю. Никто не знает, где мы и что с нами. Сегодня уже третий день, как мы исчезли. Мы даже позвонить не можем, телефоны утонули…
А он вдруг захохотал.
– Да и черт с ними! Это же так весело! Я в жизни никогда так не веселился.
Она снова посмотрела на него с изумлением. Весело?! Веселился?!
Ей вдруг показалось, что он все это время просто потешается над ней. Сначала устроил Матвею сюрприз с ее появлением, затем увез ее на яхте, а потом просто воспользовался ее беспомощностью? Она с подозрением глянула на него.
