Каждая новая порция щёлока продолжала начатое омыление. Начала образовываться прозрачная масса, которая при дальнейшем кипении начинала густеть. Стала как густой кисель, это получился, так называемый, мыльный клей. Можно, конечно, уже этим мылиться, но я попробую сделать лучше.
После получения мыльного клея, приступили к отсолке. Добавляли соль небольшими порциями, разбрасывая ее по всей поверхности и перемешивая. Пока дорого, конечно, но начну сам варить соль и технология сильно удешевится. А я соль варить начну! Вот только с тилинкитами как-то порешаю вопрос и начну.
Когда мыльный клей сгустился до состояния творога и всплыл, отсолку прекратили и огонь затушили. Я приказал ничего не трогать и оставить все до обеда. Пока разрешил всем отдыхать. Съездил домой на обед и не удержался, утащил в спальню попавшуюся на пути Иву. А вот не фиг дразниться! Я вам не «Железный Феликс», у меня гормоны!
Прискакав после обеда к мыловарам, пошел к чану. Приказал аккуратно отделить мыло от рассола и залить новой порцией щёлока. Второй раз варили по времени меньше, около двух с половиной часов. Потом снова провели отсолку и двухчасовое отстаивание. Я уже никуда не уезжал, так как не мог дождаться результата. Поэтому остался в варочной.
Вот оно, ядровое мыло! Вроде, все как в описании. Выложили массу на расстеленную дерюгу. Осталось подождать полтора-два часа и можно раскладывать массу по формам и сушить.
На улице уже было темно, в положительном результате я убедился, так что, можно ехать домой. Проинструктировал мыловаров о их дальнейших действиях, настроил на то, чтобы при дальнейших варках пробовали добавлять душистые травы, и поехал домой. Как же хорошо на душе, когда все, что планировал получается. А дома еще и прелестные девушки ждут. Ух!
Я ехал домой и не замечал ни стылую погоду, ни отсутствие какого-либо освещения на темных сельских улицах. Вечер казался прекрасным. Подъезжая к дому и уже увидев воина с факелом, несущего службу у ворот, укорил себя за то, что пренебрег охраной. И доспех не надел, хотя стараюсь носить его постоянно.
Чтобы себя самого не материть, скажу, что это было непрофессионально. Да и урон статусу, как простому воину в одного разъезжать. Охранник увидел меня, вставил факел в держатель и бросился открывать ворота.
Въезжая в освещенный круг, я неожиданно услышал знакомый скрип натягиваемой тетивы. Тело начало действовать само, на рефлексах. Я ткнул пятками в бока Князя, а сам скользнул из седла, уже понимая — не успеваю!
Глава 17
Глава 17. Довлеет дневи злоба его (524 круг Н.Э., смутан-студень).
Соскользнув с коня на землю, я одновременно почувствовал вспышку сильной боли в районе левого уха и краем глаза увидел воткнувшуюся в седло стрелу. Что-то горячее обильно потекло по шее за воротник. Тело продолжало действовать на рефлексах. Я, прикрываясь лошадью, рваными рывками бросился к приоткрытым воротам.
— Тревога!!! Нападение!!! — что есть мочи заорал охранник, одновременно приоткрывая створку ворот.
Тук... тук... тук! Втыкаясь в землю вокруг меня, застучали стрелы. Охранник прикрылся щитом и двинулся мне навстречу. Когда до входа во двор остался один рывок, одна из стрел вонзилась мне в икроножную мышцу. С громким криком я рухнул на землю. Боль была невыносимой, она просто ослепила меня.
Это все? Конец?
Тут я почувствовал, как меня подхватывают под мышки и тащат в сторону дома. Здоровой ногой изо всех сил я начал помогать. Надо срочно уходить из-под обстрела. В доме захлопали двери и послышались тревожные крики.
— Аа! Ааа! — дважды вскрикнул охранник и, тяжело навалившись на меня, придавил к земле.
Я приподнял голову, пытаясь рассмотреть, что происходит вокруг. Из приоткрытых ворот начали выскакивать мои бойцы. Один из них мигом выдернул из держателя факел и, широко замахнувшись, отбросил его в сторону.
— Прикрыли щитами господина! Быстро, во двор!!! — раздались команды моего десятника. — Вы, двое, Белослава хватайте!
Вокруг меня сомкнулись щиты, мы всей группой быстро забежали во двор и захлопнули ворота. Ну как, всей группой забежали? Я скакал на одной ноге, а Белослава, первым прикрывшего меня воина, вообще волоком затащили. У него стрелами были поражены обе ноги.
— Обеспечь охрану дома и займись нападавшими. Но сначала, под охраной лекарей сюда, — прохрипел я Матею. — Пусть мной и Белославом займутся. Перетяните ноги ремешками выше ран, чтобы боец кровью не истек. Что с моим конем? Он цел? Тревогу поднимай, Матей, сельчан на стены, чтобы никто из села не выскользнул. Давай, действуй, каждое мгновение дорого!
Под испуганными взглядами прислуги меня и Белослава затащили в гостиную. Стрела, ранившая меня в ногу, пробила икроножную мышцу насквозь и ее наконечник выглядывал из раны на пару сантиметров. Рана на ноге причиняла очень сильную боль и я сдерживался изо всех сил, чтобы, не дай предки, не пустить слезу. Позориться мне никак нельзя.
Вот ухо — болело меньше. После яркой вспышки боли, сейчас это место тупо ныло. А может, это просто на фоне дикой боли в ноге? Кровь бежать перестала, спасибо моей регенерации и отдельно — Мирославу Александровичу. Чувствую, мне его всю жизнь добрым словом поминать придется.
Я осторожно потрогал ухо. Ууффф! Больно, блин! Я достал свое зеркальце и глянул на рану. Ёптить! На месте уха висели окровавленные лоскуты. Да, чтоб тебя! Еще «красивее» стал. Ну, что за невезуха?! Такое впечатление, что судьба издевается надо мной. Вспыхнувший гнев немного приглушил боль. В коридоре послышался топот и в гостиную с сумками через плечо вбежали Алма с Дарой.
— Горячей воды сюда и пару мужиков в помощь. Остальные — вон! — сразу скомандовала Алма.
— Делай, что она говорит, — кивнул я ключнику и обратился уже к лекарке. — Алма, сложи, пожалуйста, порванное ухо и замотай перевязочным материалом.
Алма хмуро кивнула, бросила взгляд на то, как остановили кровь Белославу, и, удовлетворенно хмыкнув, занялась мной. С собой в сумке у лекарки была бутыль с дистиллятом. Ура!
— Алма, дай мне несколько глотков дистиллята, — попросил я лекарку. — Мне будет легче переносить твои манипуляции.
— Не знаю, что такое манипуляции, но, чтобы легче было терпеть боль, есть средство получше, — отказала мне ренийка. — Вот порошок сушеного дурман-гриба. Съешь. Ешь, не бойся! На, запей водой.
Я не стал спорить и принял порошок. Ну, что? Я никогда не пробовал употреблять наркотическое вещество, но, наверное, это было оно. Через несколько минут перед глазами все поплыло, мысли путались. Боль я все равно чувствовал, но, как-то странно. Будто она моя и не моя одновременно.
Мой взгляд бесконтрольно гулял по комнате и вдруг наткнулся на фигурку Дары. В ее глазах читался такой ужас, когда она смотрела на мои раны! Она, похоже, находилась в настоящем ступоре. Алме пришлось прикрикнуть, чтобы дочь пришла в себя и начала помогать матери.
