Как со стороны, я наблюдал, что творилось в гостиной. Лекарка не стала просто перевязывать мне разорванное ухо. Она обработала область вокруг раны дистиллятом, и, пока меня держали два приведенных ключником лакея, сначала сшила болтающиеся лоскутки, а уже потом замотала голову «бинтами».
Потом она с дочкой занялась моей ногой. Разрезали штанину, оголив ногу, обработали область вокруг входного и выходного отверстия раны дистиллятом, а затем аккуратно срезали наконечник стрелы и вынули ее из ноги. Мне повезло, что стрела прошла навылет и наконечник торчит снаружи. Иначе, пришлось бы его вырезать или проталкивать стрелу дальше, пока она не вышла бы наружу. Моих знаний хватало, чтобы понимать: при попытке тащить стрелу обратно, наконечник гарантированно остается в ране.
А Дара, похоже, в меня влюблена. Это видно, все-таки. И по ее состоянию, и по поведению, и по тому, как она за мной сейчас ухаживает. Только что не баюкает, пытаясь облегчить мои страдания. Жалко девочку, мы — точно не пара и ситуация у нас безнадежная. Зря на меня время тратит и свои чувства.
Хотя, по мне, так: лучше любить и не быть любимым, чем вообще не знать, что такое любовь. А девочку я не обижу. Чтобы воспользоваться сейчас ее чувствами, это какой свиньей надо быть? У нее эти детские влюблённости рано или поздно пройдут. А вот помочь ей в жизни можно. Да я уже взялся помогать. А то, что выгоду от наших отношений сделаю взаимной, так это только лучше будет.
Несмотря на дурман-гриб и старания Дары, было больно. Представляю, как было бы без него. Бррр! Нет, не буду представлять. Все-таки, местные — очень терпеливые люди. Монстры, просто!
Алма наложила мне на раны кашицу из лечебных трав и плотно замотала перевязочным материалом. Потом меня оставили в покое и занялись Белославом. Несмотря на мое состояние, я помню, как спросил о его состоянии и попросил Алму приложить все силы для его спасения. Белослав — верный человек и достойный воин, выполнивший свой долг до конца. Он закрыл меня от стрел и мой долг — сделать все для его спасения.
Лакеи Велико и Тихомир осторожно подняли меня и унесли в спальню. Откуда-то появились горничные, они общими усилиями раздели меня и уложили в кровать. Я уже совсем плохо соображал и вскоре заснул. Но помню, как перед тем, как вырубиться, дал команду усилить охрану дома и всем быть на чеку.
Утром я проснулся от того, что почувствовал, как кто-то протирает меня влажными полотенцами. Как-то, даже больше гладит, чем протирает. Открыв глаза, увидел, что это Ива и Мила. Глазки у них возбужденно поблескивали, а их ручки гладили мои весьма рельефные мышцы. Гладили, где полотенцами, а где и просто ладошками.
Я располагался на своей лежанке, а из одежды на мне были только повязки на голове и ноге. Увидев, что я проснулся, девушки на миг замерли, но потом опять продолжили меня гладить. Только лицо и шея покрылись густым румянцем. Я же смущаться и не подумал. Это было бы глупо.
Поинтересовался у девушек, есть ли какая-то информация от моего десятника и в каком состоянии раненый. К счастью, воин остался жив. Над ним хорошо поработала Алма с дочерью, и теперь он отлеживался в казарме под присмотром товарищей. Матей организовал охрану дома и поиск нападавших. Больше никто из моих людей не пострадал и, слава предкам, не пострадал Князь. Но больше ничего горничные не знали.
Мои раны ныли, но, в такой пикантной ситуации, организм сразу вышел из-под контроля. Когда тебя голого гладят симпатичные девушки трудно воспринимать окружающее хладнокровно. По крайней мере, я не умею. Мой «дружок» предсказуемо отреагировал на женские прикосновения и приподнялся разбухшей колотушкой. Девушки томно задышали и отбросили полотенца.
— Как себя чувствует наш господин? — чуть хриплым голосом спросила меня Мила.
— Разве не видно? — улыбнулся я захихикавшим девушкам.
— Пойду, запру дверь, — шепнула Ива.
От захлестнувшего меня желания у меня даже кровь в ушах зашумела. Ну, в правом ухе и той кривулине, что у меня теперь будет вместо левого уха. Я перехватил руку Милы и властно потянул девушку на себя.
Описывать, что потом творилось, — дело неблагодарное. Это был какой-то фейерверк, праздник! Несмотря на то, что из-за ран, я мог только убого лежать на спине, самая важная в этом деле часть организма была неутомима. Когда-то читал, что это даже научно обосновали. У человека, побывавшего в смертельной опасности, инстинкт продолжения рода зашкаливает. Да и на практике я это уже не раз испытал.
В общем, обе девушки на мне уработались в ноль и сейчас лежали, прижавшись ко мне с обоих боков. Не знаю, как у них, а у меня такое было в первый раз. Не могу судить, нужно ли такое женщинам, но мне понравилось. Главное, чтобы здоровья хватило. А его хватило.
В дверь спальни постучали.
— Достопочтенный Сержио, Вы уже проснулись? Откройте! — из-за двери раздался голос Дары.
— Дара, я еще полчасика полежу, — отозвался я. — Потом открою.
За дверью топнули ногой и вместе с удаляющимися шагами я расслышал, как девочка бормочет: «Угу, весь дом уже слышал, как он там лежит. И чего они все лезут к нему? Кобылы! Мёдом им там намазано?». Я лишь грустно улыбнулся.
— Все, девочки, подъем! — затормошил я Иву и Милу. — Вам, все-таки, придется обтереть меня полотенцами и накормить завтраком. Потом, мне надозаняться делами.
— Вам же нельзя вставать! Как Вы будете заниматься делами?
— Как-нибудь, придется. Пускай, и в горизонтальном положении. С вами же позанимались?
Девчата весело рассмеялись. Блин, как колокольчики звенят! И в четыре руки начали приводить меня в порядок. И пока мне помогали стать чистым и сытым, я попросил позвать ко мне Алму, Джеймса и Матея. Первым зашел Джеймс и отчитался о повседневной деятельности. Доложил о работах в доме, во дворе и в саду, где выставлены посты, о состоянии лошадей и голубей. Сказал, что принесли заказанный мной железный ящик для казны.
Я поблагодарил ключника, наверное, вызвав у него когнитивный диссонанс, и приказал срочно изготовить мне палочку для ходьбы и пригласить сюда старших от мыловаров и производителей пеммикана с последними образцами продукции. А помощнику старосты, которого Булыч оставил на хозяйстве, я попросил передать, чтобы спланировали постройку большего количества складских помещений в промышленной зоне.
Затем пришла Алма. Спросила меня о самочувствии и сделала перевязку. Подивилась в очередной раз тому, что раны уже затянулись тонкой молодой кожей. Сказав, что и швы уже оставлять на ухе без надобности, сняла их. Я рассмотрел свое ухо в зеркальце... М-да. Гораздо лучше, чем вчера, но, все равно, некрасиво. Зато, можно уже повязку на голову не наматывать.
Забегала Дара, хотела меня перевязать, но я не дал. Девочка поискала, чем еще мне можно помочь, но не нашла. Я был чистый, сытый и перевязанный. Злющая, она побегала по комнате, но потом придумала: напоила меня какой-то горькой хренотой. Меня чуть не вывернуло. Зато Дара ушла от меня довольная собой.
