Несмотря на то, что лес был близко к дороге, организовать неожиданное нападение на внимательных путников было непросто. Снег лежал неглубоким слоем на дороге и обочинах, но в лесу сугробы вырастали, где выше колена, а где и по пояс. И следы на этом снегу были бы хорошо видны. Поверить в суперпрофессионалов, которые сутками ждут своего часа, закопавшись в сугроб? Пожалуй, это точно не про разбойников. Поэтому, когда с обеих сторон дороги с протяжным скрипом рухнули деревья, при всей нашей бдительности, это оказалось неожиданным. Тем более, что мы были уже недалеко от Брезны и крепко надеялись на благополучное завершение перехода.
Деревья отрезали нам путь с обеих сторон, и головной дозор остался от нас в отрыве за рухнувшим впереди деревом. Из леса, по левую сторону от дороги, в нашу сторону с громкими криками рванули три, примерно равные по количеству, группы вооруженных людей, человек по десять — двенадцать. Одна группа бежала к поваленному между нами и головным дозором дереву. Другая атаковала нас ровно в центр колонны, а третья заходила с семи часов*.
* - система позиционирования, когда ты как будто стоишь на циферблате часов, при этом смотришь на двенадцать, а прямо за спиной — шесть, и т.д.
Времени ни на что не было. Ни на приведение к бою луков, ни на разбор копий, а расстояние между нами и разбойниками стремительно сокращалось. Не знаю, как бы поступил опытный военачальник в такой ситуации. Но я, к сожалению, не Святослав и не Александр Македонский. Все, что успело пронестись в голове: надо держаться вместе и двигаться, пока мы в седлах.
— Возницы, хватай арбалеты и болты, и бегом в лес! — заорал я, махнув рукой вправо от дороги. — В ближний бой не вступать! Стрелять по готовности!
— Воины, готовь сулицы! Вместе! За мной! — скомандовал уже своим дружинникам.
Впереди ждала обычная свалка, а нападающих, на мой взгляд, было раза в три больше, чем нас. Я решил, что будем держаться одной группой, сколько сможем. По одному нас точно быстро перебьют, а так можно попробовать уничтожить врага по частям. Хотя бы, первый отряд, больше — все равно не успеть.
Если бы не мешали деревья и кусты, мы бы порвали эту толпу даже не вспотев. Но в заснеженном лесу разогнаться мы не могли, только вдоль дороги. Это понимал я, это понимали напавшие на нас.
Я накинул на левую руку тарч, правой выхватил из тула сулицу, и, ускоряя ход, направил коня вперед по дороге, навстречу разделившей нас с головным дозором группе нападавших. Справа и слева от меня набирали ход мои бойцы. Позади раздалось издевательское улюлюканье. Наверное, оставшимся позади разбойникам показалось, что мы пытаемся убежать.
К сожалению, выбежавшие на дорогу, к поваленному дереву разбойники правильно оценили ситуацию. Увидев несущийся на них конный отряд, они шустро перебрались по другую сторону от поваленного дерева, где в них бесстрашно врубились два моих бойца из головного дозора.
Подскакав к поваленному дереву, пришлось осадить коня, чтобы не влететь в крону на полном ходу. Быстро объехать рухнувший на дорогу клен было невозможно. А за преградой погибали мои дозорные. Они смогли стоптать пару человек, но затем потеряли ход и завязли во вражеском окружении. И все это было прямо перед нами!
Разбойники были вооружены разношёрстно, но настоящим оружием: короткими копьями, топорами и палицами. Одного дозорного они уже вытащили из седла и рубили топорами. Второй юлой вертелся в седле, принимая многочисленные удары на щит, и пытаясь отмахиваться топором. Жив он еще был, похоже, только из-за хорошего доспеха и благодаря своей ловкости.
— Сулицами бей! — заорал я своим бойцам.
И сам, отключившись от окружающего, от набегавших сзади разбойников, как на тренировке, одну за одной, мощно и точно метнул все три свои сулицы. Я попал все три раза! Мои метательные снаряды буквально сносили с ног противников, глубоко пробивая и стеганки, в которые были одеты разбойники, и их тела.
Ну, здоровый я, чего уж там, и выбирал цели правильно: метал сулицы в тех, кто не видел моей атаки. Мои бойцы тоже отбросались. Разбойников изначально было двенадцать. Дозорные стоптали двоих, я убил троих, и еще пятерых прикончили мои бойцы. В живых из этого отряда осталось двое врагов, которые уже успели ранить моего дозорного.
— К бою! За мной! — заорал я, разворачивая Князя в обратную сторону и выхватывая клевец.
Наверное, со стороны это выглядит погано: я бросаю раненного бойца, бьющегося против двух противников, и не пытаюсь ему помочь. Но сейчас спешиться и полезть через поваленное дерево, это подписать смертный приговор всем остальным дружинникам.
Вот они, враги! Развернув коня, я увидел набегающую толпу буквально в десяти шагах. Негде даже разогнаться! Я с силой вбил пятки в бока Князя, и он с гневным ржанием прыгнул в гущу врагов. Он дрался сам: кусал, опрокидывал грудью и бил копытами.
На меня посыпались многочисленные тычки и удары. Что-то я парировал тарчем, что-то принимал на себя мой доспех, что-то я успевал отбить металлическим клевцом. Справа и слева от меня в толпу стали врубаться воины моего отряда. Рев, визг и грохот стоял над лесной дорогой.
Что-то не похожи эти уроды на простых разбойников! При очередном рывке Князя я одновременно получил удар копьем в грудь и не удержался в седле, завалившись на левый бок. Но щит и клевец из рук не выпустил, и концентрацию не потерял. Грохнувшись об землю, я сразу перекатился и встал на корточки.
В то место, куда я упал, тут же впилось вражеское копье, а на меня уже падал чей-то топор. Прикрывшись щитом и отведя удар, я с хрустом врубил клевец в коленный сустав топорщика. Дикий крик боли резанул по ушам, нога подломилась, и противник начал валиться на землю. Резко поднявшись, я с мерзким чмоком вбил клевец в лоб топорщика, оборвав его крик.
— Господин!!! — услышал я отчаянный крик Матея. — Держитесь!
Я быстро оглянулся, — вокруг шла резня. Слева от меня вынырнул Матей и, ловко орудуя круглым щитом и топором, отогнал разбойников. Никого из наших рядом не видно. Правда, и смотреть по сторонам мне возможности не было, вокруг враги.
— Прикрывай спину! — рыкнул я Матею и, прикрывшись щитом, шагнул вперед.
Дзун! Дзан! — принял я удары на тарч. Чмок! — клевец проламывает голову противника. В лицо брызгает кровью. Хох! — больно бьет копье в живот, но мой бахтерец выдерживает удар. Юлой покручиваюсь вдоль древка, сближаясь с изумленным копейщиком. «Как же?! Я же его копьем поразил!» — написано на его роже. Чмок! — привычно впечатывается ему в голову мой клевец.
Навстречу бросаются два урода с палицами. Бом! Бом! Тах! — принимаю удары на тарч и клевец. На! Стремительно пробиваю в грудь одному из нападавших и тут же отшагиваю назад, принимая на щит удар от второго. А первый, пропустивший удар, беззвучно раззявил рот, безуспешно пытаясь сделать вдох и справиться с волной боли. Его ноги подломились, и он рухнул лицом в снег.
Еще удар палицы! Я блокирую его клевцом и с подшагом бью краем щита в морду разбойника. Щит с мерзким чмяком сминает лицо. Кровь, осколки костей и зубов, выпавшее и повисшее на нерве глазное яблоко. Тело разбойника затрясло в мелких судорогах. Тьфу, мля! Выдернул из черепа щит и влупил ему прямой с ноги, опрокидывая врага на снег.
