Направившись к Англии, где их никто не ждал, корабли взяли штурмом Портсмут. И пусть враги говорят, что взяли подло, обманом, демонстрируя чужой флаг! Бритты первыми начали играть подло, русские только ответили.
Штурмом… громко сказано, но удалось сжечь часть портовых сооружений, затопить больше сотни гражданских судов и угнать наиболее быстроходные, подходящие для крейсирования.
Русских моряков ушло немного, экипажей хватило всего-то на полтора десятка судов, в большинстве своём не самых крупных. А вот позже, когда на русскую службу начали поступать волонтёры, ситуация изменилась в приятную сторону.
Ныне крейсирующих русских судов более полусотни и едва ли не каждый вчерашний гардемарин получил под своё небольшой корабль с полудюжиной устаревших пушек. Сила, надо признать, не самая грозная, но вместе с крейсерами Конфедерации получалось неплохо.
Конфедераты… мысли Макарова приняли игривое направление, виденная на балу юная Абигейл пришлась ему по сердцу. Семья хорошая, опять же – отец воевал, дяди, братья… Славные традиции! Да сама ничего так… славная.
– Облака сменились! – Послышался голос с мачт, и Степан Осипович, быстро глянув на небо, начал командовать.
Шторм Грозный пережил не без повреждений, но в общем-то недурственно. Сводный экипаж с русскими комендорами
[280], парусной командой из конфедератов и сборной солянкой из абордажников справился.
– Пожалуй, что и на благо шторм пошёл, – подумал моряк, – эвона как лихо работали парни, а ведь ранее случались стычки. Взять хотя бы нашего боцмана, с его привычкой в морду бить… сунул ирландцу, а тот его в ответ ножом по роже полоснул. Хорошо, бил не насмерть дурака старого, скулу всего-то порезал. Честно по ирландским меркам – скула за скулу… И ведь объясняли про разные уставы, да и в Республиканском Флоте ныне другие порядки. Но нет, старые привычки так быстро не уходят.
– Ваше бла… товарищ лейтенант, – вовремя поправился на новый стиль подбежавший унтер-абордажник, косясь на стоящего рядом взволнованного индейца, размахивающего руками и бурно жестикулирующего при разговоре.
– Без чинов, – отмахнулся Макаров. Знал уже за Рябовым такую особенность, что если тот начал переводить, то пусть говорит, как получается. А то как начнёт запинаться… пять минут десять слов говорить будет! Благо ещё, что выходец из рязанских крестьян оказался на диво способен к языкам – не только английский схватил быстрее иных офицеров, но и испанский, французский, теперь вот какой-то индейский диалект. Пусть коряво, по верхам… но дал же бог талант!
– Так что Филлипка, что из местных индейцев, сказывал – здеся места есть такие интересные, вроде отстойника. Когда шторма, так часто суда торговые заходят прятаться. Так что Филлипка говорит, что знак видит – есть здеся два судна аглицких, да дюже штормом потрёпаны.
– А народу-то сколько? – Принял стойку Макаров, внимательно вслушиваясь не столько в слова, сколько в интонации индейца. Рябов перевёл вопрос и тот принялся отвечать, да уверенно, без дуристики.
– Меньше трёх сотен? Откуда столько-то на торговых судах? А, всего, вместе с островитянами из англичан да голландцев… Недурственно. Поглядеть, кончено, нужно, разведку послать.
– Давайте я, – воодушевился Рябов, – на каноэ, под местных сойдём!
– Каноэ, говоришь? Дельно.
Отдав распоряжения, Макаров задумался – Рябов у него на особом счету, нужно бы представить к офицерскому званию. Будет прапорщик по Адмиралтейству
[281], да не из худших. Говорят, ныне морскую пехоту возрождать затеяли, а не довольствоваться наспех собираемыми партиями из матросов и солдат.
Так унтеру там самое место, до ротного точно дорастёт. Дальше… не факт, но и так плохо разве? Жалование повыше, почёт.
– Пьют! – С восторгом доложил Рябов несколько часов спустя, вернувшись в душных ночных сумерках с несколькими пленными, – как в последний день!
– Повод какой есть? – Поинтересовался штурман Мэйси из конфедератов.
– А как же! – гыкнул Рябов по лошадиному, – от русских ускользнули!
– Я был уверен, что в этом районе только наше судно, – удивился Степан Осипович, повернувшись к Мэйси.
– Премии! – Без тени сомнения сказал Мэйси, показав желтоватые крупные зубы в кривой усмешке, – удирали от какого-нибудь облачка, да свою команду попутно напугали. Теперь премия полагается, раз удрали – страховщики ввели.
Макаров только сморщился на такое, хотя… англичане, да ещё и торгаши? Худшие представители рода человеческого!
Снова залопотал индеец, лейтенанту даже показалось, что понимает отдельные слова.
– Так это, – снова засбоил Рябов, – провести обещает по тёмнышку. Говорит, на судах в гавань не войдёшь под пушками, а на шлюпках легко. В рифах есть места, где проскочить можно. Так это… только проводников из местных индейцев взять можно, долю просит. Что?! Так это, ваше… товарищ лейтенант, ещё и головы просит. Чтобы мы, значица, пленных не брали или индейцам их отдавали.
Макаров собрался ответить отказом, не хватало ещё русским морякам с дикарями сотрудничать, да белых людей под пытки! Да и индейцев белым бы не отдал. Открыл рот… но тут же закрыл, вспоминая вехи нынешней войны.
Не по божески? Так не мы первыми начали, господа. Мятеж этот, отравление, царскую семью подорвали… С нелюдями можно не соблюдать законов чести, это просто бешеные звери.
* * *
Штурм прошёл без осложнений, захватить городок Кралендэйк на нидерландском острове Бонэйр удалось прямо-таки эталонно – спасибо фениям. Эти головорезы взяли в ножи немногочисленных часовых в Форт-Оранье, а дальше подобравшиеся вплотную штурмовые группы морской пехоты забросали казармы взрывчаткой, расстреливая выбегающих солдат.
Другая группа, во главе с Рябовым и его индейскими дружками, направилась в город поднимать рабов. Пусть формально рабство в колониях Нидерландов прекратило своё существование в 1863 году, но фактически мало что изменилось.
Власть имущие не могли теперь владеть людьми и продавать их, но делать их должниками, порой беззаконно, несложно. Формальной разницы нет, а фактически… всё то же самое.
Город заполыхал, всякое сопротивление подавлено и только в отдельных домах засели отряды голландцев.
– Выкурим!? – Азартно предложил бесшумно возникший рядышком Мэйси, постукивая пальцами по сабле.
– Зачем? – Отмахнулся Макаров, – добычи и так столько, что всю не погрузим. Опускаться же до прямого грабежа жителей…
– Не мы первые… – начал ирландец.
