Я тоже высунулся из-за угла, наугад пальнул в сторону врага. Искры и остатки пороха брызнули в лицо горячим фонтаном, неприятно покалывая кожу. Воздух наполнился пороховым дымом, запахом крови и криками раненых. Со стороны другого угла тоже послышались выстрелы, Рябой наконец-то обошёл усадьбу.
Через открытое пространство пролетел чей-то шомпол, кто-то из охранников в суматохе оставил его в стволе после перезарядки.
Перезаряжая мушкет, боковым зрением я увидел, как в усадьбе зажёгся свет, и обернулся. Окно распахнулось, и из окна показался Блез в ночном колпаке.
— Они здесь! Тут, за домом! — крикнул он.
Блез высунулся из окна с пистолетом в руке, целясь в нас, и я понял, что не успеваю зарядить мушкет. Пришлось его бросить и выхватить пистоль. Два выстрела прозвучали одновременно, всё заволокло дымом. Я сунул пистоль за пояс и подхватил мушкет, шомполом забивая пулю в ствол, потом вернул шомпол на место и ткнул стволом в окно. Блез молчал.
— Сдавайтесь! Блез мёртв! — заорал я, стараясь перекричать выстрелы и стоны раненых.
Что-то мне подсказывало, что сдаваться никто не собирается.
Глава 36
Вместо просьб о пощаде и напуганных воплей звучали только мушкетные выстрелы и злые крики. Откуда-то слышался женский плач, стоны раненых, порой переходящие в предсмертные хрипы, треск разрываемого пулями дерева и, совсем редко, звонкие рикошеты.
— Сдавайтесь! — прокричал я ещё раз.
Факел на крыше казармы наконец-то сумел поджечь сырую солому, и от казармы повалил удушливый белый дым. Послышался сдавленный кашель охранников, некоторые начали выбегать наружу, чтобы умереть не от удушья, а от наших пуль, и мы отстреливали таких, как куропаток.
Пули свистели совсем рядом, обжигая лицо раскалённым потоком воздуха, но к моему удивлению, никого из наших пока не зацепило, зато среди охраны потери были ужасающими. Буканьеры, конечно, славились меткой стрельбой, но я не думал, что настолько.
Сбоку послышался глухой удар и лязг. Дверь первого барака распахнулась, и рабы начали выбегать, лязгая цепями на ногах.
— Па уон! Лу гбогбо эньян! Убивай! — заорал Муванга на родном языке, и негры бросились на ненавистную охрану с голыми руками.
До второго барака Шон даже не успел добежать, дверь снесли изнутри, и рабы вырвались наружу, издавая воинственные крики, от которых кровь застывала в жилах.
Охрану забивали цепями, рвали на куски голыми руками, и обезумевшие лица негров в мерцающем свете пожара казались вырезанными из чёрного дерева ритуальными масками, посвящёнными какому-то ужасному древнему божеству.
— За мной! В усадьбу! Шон, сюда, быстрее! — прокричал я, видя, что охраной занялись негры.
Тяжёлый мушкет качался в руках из стороны в сторону, в горле пересохло от порохового дыма. Мы выбежали из-за усадьбы и рванули к крыльцу. Мимо просвистела пуля, ударилась в стену дома, Эмильен и Робер тут же пальнули куда-то в сторону кузницы. По спине словно кто-то водил холодными коготками, все чувства обострились до предела. Я быстро взбежал по крылечку, толкнул дверь. Она сдвинулась на полпальца, не больше, я понял, что изнутри её уже успели забаррикадировать.
— Прикрывайте! — быстро произнёс я, но мои товарищи уже ощетинились мушкетами во все стороны, периодически постреливая в сторону казармы, кузницы и главных ворот.
Я толкнул дверь плечом. Внутри кто-то был, я это ясно чувствовал. Я убрал мушкет за спину и достал пистолет, чтобы в тесном пространстве действовать было удобней. Похоже, дверь просто подперли изнутри чем-то тяжёлым, с каждым ударом баррикада немного поддавалась.
— Жорж, помоги! — произнёс я.
Мы навалились вдвоём. Дверь трещала под нашим напором, и я в любой момент ожидал выстрела сквозь дверь, но выстрела не произошло. Внутри что-то с грохотом упало, дверь открылась, и мы с Жоржем влетели внутрь. Раздался женский визг, Жоржу в ту же секунду прилетело сковородкой по голове. Нас встретили две негритянки, повариха и служанка. У двери лежал опрокинутый сервант, Жорж, прижимая ладонь к голове, отшатнулся назад, ударился об косяк.
Ему повезло, что первой ударила кухарка. Служанка прижимала к груди нож, неловко выставив острие перед собой. Я вскинул пистолет, и обе женщины замерли в страхе.
— Бросьте оружие, дамы. Вам никто не причинит вреда, — произнёс я, чувствуя, что мне приходится кривить душой.
Беснующаяся толпа негров снаружи могла сделать что угодно с кем угодно.
Я осмотрел убранство прихожей. Неплохо жили здешние обитатели. Резная мебель, довольно тяжёлая и дорогая, бронзовые подсвечники на стенах, ковёр на полу. Пожалуй, тут точно есть чем поживиться. Служанка и повариха загораживали спинами проход ещё в одну комнату. На второй этаж вела узкая лестница, и путь был свободен. Я увидел под лестницей дверку чулана и махнул пистолетом в её сторону.
— Бросайте оружие и прячьтесь в чулан, живо, — произнёс я.
Дуло пистолета гипнотизировало их, женщины не могли произнести ни звука.
— Живее!!! — прорычал я.
Служанка взвизгнула, бросила нож и поспешила к чулану, повариха последовала за ней, опасливо сжимая рукоять сковородки. Обе залезли в чулан, и я закрыл дверь снаружи, подперев её стулом. Жорж так и сидел у косяка, прижимая ладонь ко лбу, из-под ладонь текла тонкая струйка крови.
— Мерзавка, башку пробила... — тихо произнёс он.
— Сиди здесь, — приказал я и выглянул наружу.
Казарма полыхала до небес, рассекая тёмное небо багровым заревом. В кузнице негры расклёпывали опостылевшие цепи. Несколько рабов стояли напротив крыльца, злобно глядя на горстку буканьеров. Я не сомневался, что они точно так же могут броситься и на нас. Дело запахло жареным, в обоих смыслах. Из горящей казармы доносилась вонь палёных волос и мяса. Я вышел на крыльцо с пистолетом в руке.
Охранников прикончили всех, вымещая накопившуюся злобу, и теперь негры добивали раненых, методично переходя от тела к телу и проверяя, не остался ли кто-то в живых. Если находили ещё живого, то его тут же закалывали шомполом или серпом, забивали тяжёлым камнем или прикладом. Некоторых, особо отличившихся надсмотрщиков, не оставляли и после смерти, терзая уже мёртвые тела. Сегодня ночью здесь царили дым, кровь и безумие.
— Эй! Слушайте сюда! — крикнул я.
Несколько негров повернулись на голос, но остальные продолжали бесчинствовать. Для пущего эффекта я пальнул из пистолета в воздух.
— Слушайте меня! — повторил я. — Теперь вы свободны! Уходите в лес, на побережье, в горы, куда угодно! В горах есть поселения маронов, там вас примут!
— Ти бели, ти подыхай! Смерть бели! — крикнул какой-то здоровяк, потрясая в воздухе железным прутом.
Муванга снова что-то крикнул на родном языке. Обонга тоже добавил несколько слов, здоровяк ответил им. Муванга демонстративно сплюнул в пыль.
