Французы пожали плечами.
— Увидит кто — вопросы возникнут, — сказал я.
— Уходить отсюда надо, — сказал Рябой. — Не приведи Господь, кто по дороге пойдёт, увидит нас тут...
— Что в телегах, проверили? — спросил я.
— Две телеги пороху, в третьей — мушкеты, всё как обещано, — произнёс Шон.
— Прелестно, — хмыкнул я. — Ну, поехали. Рябой, ты дорогу знаешь?
— Знаю, — отозвался тот. — Направо повернуть надо, не доезжая до Сан-Фелипе.
— Муванга, сходи до лагеря, принеси оставшееся, — приказал я.
Негр быстро взбежал вверх по склону и вскоре вернулся с нашими пожитками, которые мы тут же распределили среди груза.
Мы расселись по телегам. Я забрался на первую, рядом с Жаком, который взял поводья. На эту же телегу, только сзади, уселся Эмильен, откинувшись на мешки с порохом. Править второй вызвался Робер, к нему сзади забрался Обонга. Шон и Муванга уселись на третью телегу, а сзади караулил Жорж, замыкая нашу процессию. Феб бегал между повозок, для порядку погавкивая на лошадей.
— Ты, значит, ещё и лекарь? — хмыкнул Рябой, когда мы тронулись.
— Ну, вроде того, — пожал плечами я.
Не рассказывать же ему, что всё моё медицинское образование — это пара детских энциклопедий, прочитанных ещё в дошкольном возрасте, курс ОБЖ, голливудские боевики, где Рэмбо в подробностях зашивает себе руку, и здравый смысл.
— И прям болезни знаешь? Лечить умеешь? — допытывался Рябой.
Я уже догадывался, что он хочет спросить.
— Смотря какие, — сказал я. — Если с конца капает, то такие не лечу.
Рябой хмыкнул, подёрнул плечами, будто подстёгивая лошадь, и больше ничего не сказал.
Колёса мерно скрипели, дорога петляла по склонам, лошадь нервно шлёпала хвостом, отгоняя мух и москитов. Двигались мы не быстрее пешехода, и я с грустью вспомнил, как рассекал по ночному ЕКАДу. Будь мы на машине, добрались бы до нужной бухты за какие-нибудь полчаса. Теперь же нам предстояло ехать через враждебную территорию по меньшей мере весь день, а то и больше.
Глава 42
Ехать по дороге посреди вражеской территории было немного нервно, особенно, после того, как мы долгое время ползли через лес, даже не показываясь в таких людных местах. Особенно нервно было ехать с тремя телегами краденого. Особенно краденого у испанской короны.
У испанцев разговор с пиратами короткий. До концепции судебного делопроизводства, присяжных, адвокатов и презумпции невиновности тут, конечно, уже дошли, но заморачиваться с этим никто не станет, повесят на ближайшем дереве. Мы несколько раз видели таких бедолаг, и присоединяться к ним не хотелось. И даже если нас будут судить по закону, то наша судьба тоже окажется очень короткой и незавидной. Сожгут на костре под смех улюлюкающей толпы, а гореть, это, наверное, очень больно.
В общем, настроение у меня было мрачное, и как-то само собой оно передалось всей команде, хотя никаких предпосылок к тому не было. Мы пока не встретили ни единой живой души.
— А побыстрее можем? — хмуро спросил я.
— Лучше не надо, — брякнул Рябой. — Дорога так себе, не приведи Господь, ось сломается или колесо.
— Ну да, лучше не надо, — хмыкнул я.
Запаски у нас не было. Да и лучше бы нам не останавливаться нигде, увезти этот проклятый порох, погрузить на корабль, получить свои денежки и рвать когти отсюда куда-нибудь подальше, пока в Сантьяго-де-Кабальерос не всполошились.
А в том, что испанцы рано или поздно забьют тревогу, я нисколько не сомневался. Ехать из одного города в другой не так уж и долго, гарнизон Сантьяго наверняка в курсе, что скоро к ним доставят боеприпасы и оружие. Опоздание на один-два часа они ещё смогут понять. Испанская сиеста, все дела, да и мало ли что может задержать караван в дороге. Опоздание на три-четыре часа их разозлит и заставит нервничать. После шести часов они пойдут искать, а следы от трёх телег заметит любой дурак, даже если он никогда не умел читать следы.
Поэтому нам стоило поторопиться, чтобы добраться до бухты раньше, чем испанцы обнаружат пропажу целого каравана.
Мы не спеша доехали до первого перекрёстка, вернее, до развилки. Левая дорога продолжала идти вдоль склона, правая спускалась вниз, к каким-то пастбищам, на которых виднелись стада диких быков. Рябой остановил телегу.
— Чего стоим? — крикнул сзади Робер.
— Да погоди ты! — огрызнулся Жак, поворачивая голову то туда, то обратно, будто сыч.
— Только не говори, что ты не знаешь дороги, — вздохнул я.
— Мне Исхак сказал, что перед Сан-Фелипе направо надо, — неуверенно сказал Рябой.
— Ну, вот направо поворот, — сказал я.
— Да что-то непохоже, что это к бухте! — хмыкнул Рябой.
Я пожал плечами, мол, разбирайся сам.
— Может, впереди ещё один будет? — предположил я.
— Ага, щас как приедем к городу, встречайте гостей дорогих, — хмуро произнёс Рябой и сплюнул в дорожную пыль.
— Ну тогда рули, чего титьки мять-то, — сказал я.
Жак свистнул, подстегнул лошадку, явно непривычную к хомуту, и повернул направо, вниз по склону. Все остальные поехали следом. Перед нашим взором открылись просторные поля и пастбища. Где-то за полями курился дымок, то ли от чьего-то костра, то ли из печной трубы. Солнце теперь неприятно лупило прямо в глаз косыми лучами, и я надвинул шляпу на глаза.
— Давай хоть тут побыстрее поедем, тут вроде дорога получше, — произнёс я.
— Куда уж быстрее? И так, вроде неплохо идём. Не то растеряем ещё чего, — возразил Жак.
Как по мне, так мы едва плелись, но я, видимо, не совсем ещё привык к местным скоростям. Да и какой русский не любит быстрой езды? Здесь в целом жизнь протекала гораздо медленнее и спокойнее, чем в привычном мне двадцать первом веке. Я постарался расслабиться и откинуться на мешки с порохом. Это был как раз тот случай, когда я не мог ни на что повлиять, а раз повлиять нельзя, то и переживать не стоит.
Но сколько бы я ни пытался уснуть под размеренный скрип колёс, сон никак не шёл. И виной тому было не палящее тропическое солнце, а едкий и гадкий червячок сомнения, шевелящийся в груди. Меня преследовало стойкое чувство, что мы в чём-то ошиблись. В первую очередь, конечно, когда согласились на эту авантюру, но было и что-то ещё.
Я попытался на что-нибудь отвлечься, разглядывая местные пасторальные пейзажи, но это мне быстро наскучило. Попытался вспомнить какие-нибудь песенки, мурлыкая себе под нос какую-то из мелодий Майкла Джексона, но кроме припева ничего не вспоминалось. Я покосился на Рябого, который беспрестанно жмурился, глядя на лошадиную задницу.
— А тебя как сюда занесло, Рябой? — вдруг спросил я.
