Пираты наблюдали за нами, смеялись, свистели, орали, подбадривали своего капитана, выкрикивали непрошеные советы, потрясали оружием в воздухе. Для них это было неплохим развлечением, а я понимал, что, возможно, это зрелище станет для меня последним в жизни. Знал бы, что попаду в прошлое — всю жизнь бы посвятил фехтованию.
Капитан де Валь по сравнению со мной мог бы, пожалуй, считаться мастером спорта, да и олимпийского чемпиона он, наверное, разделал бы под орех. У нас учатся фехтовать так, чтобы загоралась нужная лампочка. Здесь учатся фехтовать так, чтобы убить противника, и это было бы серьёзным преимуществом.
Я уже решил, что если де Валь проткнёт меня своей шпагой, то я просто выхвачу пистолет и пальну в мешки с порохом. Сгорел сарай — гори и хата, терять мне, кроме жизни, нечего.
Но де Валь не спешил, и просто играл со мной, как кошка с пойманной мышкой, наслаждаясь собственным превосходством и всячески демонстрируя команде своё искусство фехтовальщика.
— Защищайся, чёрт возьми! — рявкнул он, обрушивая на меня шквал ударов.
Шпага, казалось, мелькала сразу со всех сторон, и я вынужден был снова отступать, отбивая удары клинком палаша. Ни о какой контратаке не могло быть и речи, я не видел ни единой возможности нанести удар. Де Валь гонял меня по пляжу, как паршивую собаку.
Но и сдаваться я не собирался. В конце концов, русские не сдаются, и я намеревался сопротивляться до самого конца, хотя чётко понимал, что конец этот уже близко. Рано или поздно де Валю наскучит играть со мной, и он прикончит меня каким-нибудь хитрым ударом.
— Защищайся, мать твою! По-твоему, это фехтование? Ты что, вообще ни разу не дрался? — презрительно фыркнул пират.
Он растянул губы в холодной усмешке, отскочил на шаг назад и опустил шпагу.
— Это просто позорище. Я начинаю думать, что запятнал свою честь, скрестив с тобой клинки, — произнёс де Валь.
— Нельзя запятнать то, чего нет, — сказал я.
Де Валь иронично улыбнулся.
— Кто ты, горшечник? Лавочник? Нет, точно не мясник, эти хотя бы умеют бить, — ухмыльнулся он.
— Ты не поверишь, — сквозь зубы процедил я.
— Давай, ударь меня. Видишь, я даю тебе фору, — лукаво улыбнулся пират, покачивая клинком у самой земли.
Я не спешил нападать, ясно понимая, что это ловушка, и только взмахнул палашом, рассекая воздух.
— Ну же, ударь меня, — потребовал пират. — До этого ты был гораздо смелее.
Его шпага смотрела в землю, но в его позе было что-то такое, что я понимал — он сможет в мгновение ока направить клинок в любое положение и нанести долгожданный смертельный удар. А ещё его глаза светились затаённой хитростью, которую он не мог скрыть.
Я вытянул руку с палашом в его сторону, указывая клинком прямо в лицо де Валю. Пират даже не шелохнулся, и я решился на выпад. Я сделал полшага вперёд, выбросил руку с палашом в глубоком выпаде, тут же взмахнул мечом вниз, к его шпаге. Клинки со звоном встретились, тяжёлый палаш сбил шпагу с траектории, и я развернул клинок, поднимая его наверх. Мне удалось полоснуть де Валя по ноге самым кончиком палаша, практически поцарапать, но это была первая кровь в поединке, и мы одновременно отпрыгнули назад, в разные стороны. Его уловка не удалась, мой же удар сумел достичь цели, пусть и не так, как я задумывал.
Пираты оглушительно заорали, и я вдруг почувствовал себя на арене, на ринге, в бойцовской клетке, только здесь всё было взаправду, и выйдет отсюда только один.
— Ого! Теперь мы фехтуем по-настоящему?! — зло ухмыльнулся пират.
Он дотронулся пальцами до пореза, посмотрел на кровь, попробовал на вкус, нахмурился, но тут же хищно улыбнулся, как дорвавшийся до развлечения мальчишка.
Не говоря больше ни слова, Франсуа де Валь набросился на меня, как коршун, осыпая градом ударов со всех сторон, и я снова был вынужден отступать, отбивая их клинком. Мы кружили по пляжу в диком танце, и музыкой для нас служил звон оружия. Пират, казалось, не выдыхался и не уставал, зато я начинал чувствовать, как наливается свинцовой усталостью моя рука.
Спустя несколько минут этой беготни де Валь тоже пустил мне кровь, оцарапав щёку очередным выпадом, от которого я не слишком ловко увернулся. Лицо словно обожгло пламенем, я зашипел, отскочил назад и прижал ладонь к ране. Порез оказался довольно глубоким.
Я заметил боковым зрением, что стою как раз возле горящего костра, и тут же пнул тлеющие головёшки в сторону де Валя, поднимая в воздух целую россыпь горячих искр, дыма и огня. Пират отшатнулся, прикрывая глаза рукой, и тут уже я бросился в атаку. Достать его палашом не удалось, но зато я сумел войти в клинч и несколько раз пробить ему в голову кулаком. Де Валь вырвался, отбежал, сплюнул длинную кровавую слюну на землю, теперь уже глядя на меня куда более серьёзно. Игры кончились.
— Неплохо, — произнёс пират, снова сплёвывая кровавую юшку. — Быстро учишься, щенок.
Он несколько раз взмахнул шпагой, со свистом рассекая воздух, и встал в классическую фехтовальную стойку, вполоборота, выставив шпагу перед собой. Я прищурился, глядя ему в глаза. В его взгляде читалась решимость покончить со мной одним ударом, и я понял, что не стоит играть по его правилам. Он находится в привычных и комфортных для себя условиях, а я — нет, и это значит, что мне нужно как-то уравнять шансы. Или хотя бы вывести его из равновесия.
Я выставил палаш перед собой.
— Я историю слыхал, как один из де Валей свою жену каждому встречному попользоваться давал, это, случаем, не твоя ли мамаша была? — хмыкнул я.
Пират смолчал, гневно раздувая ноздри. Мы кружили по пляжу, пристально глядя друг на друга.
— А потом глядел и рукоблудничал, — добавил я. — И сына назвал Франсуа, потому что его вся Франция зачала.
Среди пиратов снова послышались смешки, кто-то даже, не стесняясь, расхохотался во весь голос.
— Сдохни! — зарычал де Валь, бешено кидаясь на меня.
Вместо изящного выпада он снова рубил меня шпагой, словно дровосек, выкрикивая оскорбления и проклятия. Я расхохотался, отбивая его удары клинком и с каждым шагом подпуская его всё ближе, до тех пор, пока он не оказался на достаточно близком расстоянии, а потом с размаху пнул его по яйцам, бесчестно, но эффективно.
Де Валь шумно выдохнул, издавая странный звук, будто порванный футбольный мяч, из которого спускали воздух, согнулся, но сумел отскочить, выставляя шпагу перед собой. Левой рукой он зажал повреждённое достоинство, дрожащие колени его будто свело судорогой, смыкая вместе так крепко, что он был не в силах сделать ни шагу больше. Я удивлённо присвистнул, глядя на него, стоящего на ногах. Я был уверен, что от такого удара он упадёт.
— Я что, промахнулся? Или там такая крохотуля, что ты почти ничего не почувствовал? — хмыкнул я.
— Ты будешь умирать. Медленно. Мучительно, — просипел де Валь, с ненавистью глядя на меня. — Ты будешь умолять меня о смерти.
