Осталось лишь спасти Алую Элладу.
— Доркас, тебе, случайно, не надо на тренировки? — хорошо поставленным голосом осведомилась Кассандра.
Она сидела на клисмосе — деревянном кресле с изогнутыми наружу ножками, что сужались к концам. В Греции Изначального мира подобного уже не увидишь. Поза пророчицы, откинувшейся на гнутую спинку, была расслабленной, но не слишком элегантной. Прикрыв глаза, она мягко массировала виски.
Кроме Доркас, в комнате не оказалось Искр. Вероятно, отправились на поиски демоницы Гелло.
Спохватившись, Доркас шепнула Деми:
— Еще увидимся.
— Обязательно, — тепло улыбнулась она.
«Надеюсь, я вспомню, какая ты чудесная».
Обернувшись, Деми натолкнулась на холодный, словно пронизывающий ледяной ветер, взгляд Никиаса. Все внутри словно заледенело. Взглянула на Ариадну, и будто очутилась на согретой солнцем поляне.
Люди, что появляются в ее жизни, так или иначе оставляли в ней свои следы. «Я, может, и не вспомню ни один из этих разговоров, ни один из взглядов в мою сторону, но буду знать, чего и от кого ожидать».
Что называется, спасибо и за это.
— Сфено видели в нижнем городе, — сообщила Деми Кассандра, как только Доркас ушла.
— Она колдунья, как сестры Грайи?
— Не совсем. — Кассандра расправила невидимые складки на песочном хитоне. Помедлила, словно размышляя, как преподнести ей информацию. — Во всей Элладе не так много людей и созданий, которые умеют работать с человеческой памятью и, следовательно, могут нам помочь. И лучшие из них — горгоны.
Желудок Деми завязался в узел.
— Горгоны?! Они существуют? Они по-прежнему существуют? Мне придется смотреть прямо на горгону? — Она перевела дух, но сердце отказывалось стучать хотя бы чуточку медленнее. — Вы меня извините, но для людей, обращенных в камень под ее взглядом, все закончилось не то чтобы очень хорошо.
— Медуза Горгона мертва. — Кассандру позабавила ее реакция. — Убита Персеем, помнишь? Но у нее остались две сестры-горгоны, дочери Форкия — Сфено и Эвриала. Разумеется, века спустя они породили целое потомство. Вот только мужчин-горгон не существует в природе, а связь с людьми и, в результате, смешение крови ослабляет дар.
— Кто-то добровольно соглашался на брак с существами, у которых змеи вместо волос? — поразилась Деми.
Ариадна и Кассандра переглянулись. Никиас продолжил изображать безучастную ко всему черную статую с редким вкраплением золота кожи и синевы глаз.
— Не совсем добровольно… — протянула плетельщица зачарованных нитей.
— И не совсем брак, — хмыкнула пророчица. — Горгонам нужно продолжать свой род, как и любым существам Эллады. И если способность обращать человека в камень они потеряли…
— То способность влиять на человеческий разум, подчиняя его своей воле — нет, — подытожила Ариадна.
— Оу. — Деми опустилась на скамью. — Вы говорите о… гипнозе?
Ариадна кивнула. Кассандра перевела взгляд с нее на Деми.
— Это единственный способ понять, почему память твоей души так… избирательна. И единственный способ узнать, что случилось с пифосом Пандоры.
Что-то подсказывало Деми, что второе Кассандру (как и всех эллинов) интересует куда больше ее личных проблем, именуемых амнезией. Но их можно понять. И если существовал хоть малейший шанс исправить, излечить ее память… Она должна была попытаться. Но горгоны…
— Мне придется встречаться с горгоной? Другого способа нет? — с легкой паникой спросила Деми.
— Если бы я его знала — сказала бы, — сухо заметила Кассандра.
— Бедная маленькая Пандора… — даже не пытаясь уменьшить концентрацию яда в голосе, произнес Никиас. — Она хочет гулять и примерять платьишки, а ее заставляют спасать людей, которых она сама же и поставила под удар.
Его издевательский тон заставил Деми вспыхнуть.
— Думаешь, так просто все это принять? Смириться, что я обрекла людей на страдания и смерть? Что ценой моей ошибки стали чужие жизни? Я — другая, я думала… думаю, что другая. Я даже не знаю саму себя! Не знаю, кто я, кем была все это время — все эти жизни, которые прожила!
— Не смей жалеть себя, девочка-без-памяти. — Никиас шагнул к ней. Глаза его сверкали. Он был выше Деми на целую голову и, окутанный аурой враждебности и облаченный в черное, казался почти устрашающим. — Не сейчас, когда люди наверху бьются с силой, которую ты подарила Аресу.
Деми резко отвернулась, сжимая руки в кулаки. Никиас прав, пусть огранку для правды он выбирал неказистую, грубую. Она не поможет ни себе, ни эллинам, если продолжит себя жалеть. Хотя и бесполезно ждать, что встреча со змееголовой сестрицей Медузы Горгоны приведет ее в неописуемый восторг.
— Как это будет происходить?
— Сфено проведет обряд, во время которого поможет тебе заглянуть внутрь себя, в твою прошлую жизнь.
Память услужливо подсказала — «регрессивный гипноз», хотя Деми, во-первых, не могла вспомнить, где слышала или читала о подобном, а во-вторых, сомневалась, что понятие из ее реальности так уж подходит обряду из Эллады. Ведь у ее гипнотерапевта змеи вместо волос и наверняка жуткий взгляд, от которого внутри все холодеет…
Чуткая Ариадна, заметив выражение ее лица, шепнула:
— Все в порядке, я буду рядом.
Кассандра поднялась с кресла.
— Ариадна, ты не хочешь заняться другими пропавшими?
Деми бросила на нее умоляющий взгляд, который легко переводился как «не-бросай-меня-одну-наедине-с-горгоной-пожалуйста».
— Сфено из тех высокомерных эллинов, что, отвергая новогреческий как данность, изъясняются исключительно на древнегреческом. Так что переводчица вам не помешает, — убежденно сказала Ариадна. — Нам важна чистота обряда, не так ли?
— Хорошо, — поразмыслив, сказала Кассандра. — Только впредь не называй принципы высокомерием.
Ариадна повела плечами, явно не соглашаясь с пророчицей. Однако таким, как она — властным, уверенным в собственных действиях и словах, какой закрепилась пророчица в сознании Деми — по обыкновению не перечат. Потому неудивительно, что Ариадна оставила свое мнение при себе.
— Вы думаете, обряд поможет? — тихо спросила Деми. — Сфено поможет мне отыскать пифос?
— Надеюсь на это.
— И что тогда?
— Многое будет зависеть от того, в чьих владениях он окажется. Если о местонахождении пифоса узнают боги, за него начнется настоящая битва.
И она, Деметрия Ламбракис, окажется в самой ее сердцевине.
— Я подумала, хоть во мне и нет божьих искр… Кто-то из вас может научить меня сражаться?
Никиас издевательски рассмеялся. Вспыхнув, Деми упрямо стояла на своем:
