Выбежав из этого дома, Геля помчалась на улицу. Она села на лавочку. Подумала скорей бы прошли эти два дня. Она сидела, такая одинокая и несчастная, слёзы лились из её глаз. Она плакала беззвучно. И просила папу о помощи.
Вдруг она услышала
– Ура, пацаны, смотрите, Ангелина приехала.
Это Паша вышел на улицу и увидел её. Она быстро вытерла слёзы, но они всё равно увидели, что она плакала.
– Тебя опять обидела мать?
Спросил подошедший к ним Дима.
– Нет, ответила Геля, просто грустно было.
– Понятно, обидела всё-таки. Не переживай, они все такие, так и думают, как нам наподдавать.
Все рассмеялись, и Геля тоже засмеялась.
– Как вы тут без меня? Лампочки все целы?
– Ага, сказали, мальчишки, больше фокусы не показываем. Нам завтра в школу. Выйдешь нас провожать? Мы утром на линейку пойдём.
– Я постараюсь, – ответила Геля.
Они сели вокруг неё и рассказывали, что они делали, пока её не было. Она рассказывала им, как хорошо было в деревни. Незаметно настал вечер, и всех позвали домой.
Вышла и Алевтина.
– Иди ужинать и спать. Нам завтра на работу рано вставать.
Ужин прошёл тихо, все молча, поели, и легли спать. Кровать была жёсткая не удобная, не то, что у бабушки в деревне. Геля долго не могла найти удобное место, крутилась на кровати, пока Алевтина не крикнула:
– Хватит уже, крутиться спи, а то сейчас на улице спать будешь.
Геля замерла и боялась пошевелиться. Наконец, она услышала, как они засопели, уснули. Она нашла удобное положение и как всегда попросила:
– Папочка приснись мне, я так хочу к тебе, – уснула тревожным сном.
Ей снился тот же сон, что и раньше, папа стоял в стене недостроенного дома, тянул к ней руки и звал её. Он говорил:
– Помнишь, мы играли в прятки, и ты считала до 100. Скажи слово сто, и иди ко мне, не бойся.
Вдруг, папа заговорил Алевтининым голосом:
– Вставай, мы уже на работу уходим.
Геля открыла глаза, над ней стояла Алевтина.
– Проснулась? – спросила она, – ну вот и хорошо.
Они ушли, а Геля осталась одна.
День тянулся долго. Ребят на улице не было. Вечером, перед приходом Алевтины, Геля на всякий случай сняла браслет, чтобы как-то обезопасить себя.
Семён посмотрел и подумал, совершенно не нравится мне она. Чужая какая-то, молчит всё время, а главное, никак не называет. Надо сказать Алевтине пусть заставит её, называть нас, так как положено, мама и папа. А то, что это у неё за характер такой? Ломать надо его, пока ещё не поздно.
Ангелине, стало страшно от его мыслей. Она ведь никогда не сможет называть его папой, пусть хоть убьют её. Алевтина думала, как её все достали на работе. Все только и делают, что строят козни. Дома тоже ничего хорошего. Дом надо достраивать. Семён ещё тот, лентяй. Всё приходиться, делать самой. Да ещё, эта вот дочь, свалилась на её голову.
Семён вслух уже сказал:
– Ужинать, то будем или как?
– Да, почти готово.
После ужина Семён сказал:
– Аля, ты скажи, своей дочери, пусть она нас называет, как положено, мама и папа, а то перед соседями неудобно.
Геля подумала, началось.
Алевтина про себя подумала, вот привязался. Она и так у меня одну агрессию вызывает, он ещё масло в огонь подливает.
– Ладно, – ответила она.
– Не ладно, а поговори с ней.
Алевтина спросила:
– Поняла?
– Да, – ответила Геля.
– Что? Да? – уже злясь, переспросила Алевтина.
Геля молчала, она никак не могла себя перебороть и прочитала её мысли.
Я её когда-нибудь убью, я её просто ненавижу. Она настырная, как её папаша.
Гели от таких, её мыслей, стало страшно, и она сказала:
– Хорошо мама.
Но Алевтина уже разозлилась и кричала:
– А Семёна, как надо называть?
– Я не могу, – ответила Геля, – у меня есть папа. Я не могу его папой называть.
– Да что ты говоришь, какой он тебе папа, он же тебя бросил? Ты должна называть Семёна папой. Он теперь будет тебя воспитывать, и жить ты будешь с нами, в его доме.
Алевтина уже кричала на неё. Семён, видя всё это, довольный сидел, и ждал, чем всё закончится.
– Ты поняла меня.
Геля молчала, тогда Алевтина подскочила к ней и схватила её за косы, наклонила, и начала её бить по спине, по попе. Она била больно, у неё была тяжёлая рука. Потом подняв её за косы, спросила:
– Ну что будешь его называть папой?
У Геля было всё лицо в слезах, она ничего не могла ответить, потому что рыдания перехватили её горло. Алевтина отпустила её волосы и сказала:
– Ты сейчас на всю ночь пойдёшь, в тот недостроенный дом и тебя там крысы съедят.
Она хотела опять схватить её за волосы, но Геля вспомнила, про браслет выхватила его, выставив, руки вперёд, сделав, между ними невидимую стену. Алевтина со всего маху ударилась о стену. Она отлетела от стены, прямо на Семёна. Упав на него, они вместе свалились на пол. Семён пришёл в ярость. Он заорал:
– Ты, что совсем сдурела, мы могли, так покалечиться.
Они, кое-как поднялись.
Геля тем временем убрала браслет. Она не стала его надевать, ей было страшно. Алевтина ничего не могла понять. Злость у неё прошла. Она подумала:
Да чёрт с ней, завтра продолжим. Семён подумал, сама дура и дочь вся в неё. Ничего я своего всё равно добьюсь.
Геля поняла, что на сегодня наказания закончились. Легла на кровать укрылась и ещё долго беззвучно плакала. Она не заметила, как уснула. Сон она видела тот же, папа стоит в стене и зовёт её.
Проснувшись утром, она поняла, что у неё страшно болит голова. Вспомнив всё, она опять чуть не расплакалась. Встав, с постели пошла умылась. Нашла свою одежду в шкафу, оделась. Геля достала свой браслет из кармашка платья, в котором она вчера и уснула. Надевать его не стала. Вышла на улицу посмотрела, как ребята пошли в школу.
Они были нарядные в костюмах и с букетами цветов. Она им помахала. Геля стала считать, она решила сделать всё, как тогда дома. Она бродила по двору и считала, она досчитала до 95, как услышала, что кто-то идёт, она обернулась и увидела Алевтину, она шла к ней. Геля сказала 96 ,97 и пятилась к недостроенному дому. Она зашла в него. Алевтина шла за ней. Геля считала 98 , 99 Алевтина, что- то говорила, но Геля не слышала её, она сказала 100, повернулась к стене, руками и всем телом прижалась к ней. Стена стала мягкой, Геля зажмурилась и стена поглотила её. Вслед она услышала голос Алевтины:
