Еще две стрелы с разных направлений ударили в землю рядом с моей ногой, но я уже кувыркнулась и тут же подпрыгнула. Эх, маятник бы раскачать! Но для этого надо хотя бы видеть откуда стреляют. А если не знаешь с какого направления вылетит следующая стрела, то маятник не поможет. Оборот, кувырок! Боги, да я им что, клоун?!
Время замирает. И в этой вселенской паузе я вижу стрелу, летящую прямо мне в лицо. Медленно, очень медленно. И самое страшное, что я понимаю, что мне от нее не уйти. Тело будто в воде - неторопливо заканчивает предыдущее движение, чтобы моя голова оказалась как раз в точке пересечения наших траекторий. Как глупо… Вот так видеть свою смерть и осознавать, что ничего уже сделать не можешь…
И в тот момент, когда я уже смирилась со смертью, между ней и мной прыгнул размытый силуэт и вот мы уже катимся по опавшей листве. Вдвоем. Я оказываюсь снизу, а на мне лежит тяжелое, хрипло дышащее тело. Не мертвое - и ладно. Не хотелось бы менять чужую жизнь на свою. И так уже из-за меня горы трупов. «Предрешено» - сказал Изначальный. Нет, не могу я в это поверить! Даже если есть где-то безликая старуха Судьба и даже если все наши деяния - это давно прописанные строчки в ее книге - все равно я не смогу с этим смириться. Смерть детей из моего мира тоже была предрешена? Бред!
Пытаюсь высвободиться из стальных объятий мужчины. В любом другом случае, мне даже было бы приятно вот так полежать в кольце сильных рук, но не надо забывать, что бой еще не кончился. Мужчина сжимает меня крепче, прикрывая собой и не давая даже вздохнуть.
- Отпусти! - задыхаясь, шепчу я и поднимаю голову.
На меня смотрят ярко-зеленые глаза. Чужие. Я не знаю этого скайля! Никогда не видела! Но то, что он не из тех, с которыми я шла - это точно! У тех скайлей густые пышные волосы прикрывают уши так, что видны только кончики, а у этого волосы заплетены в косы, чтобы выставить на всеобщее обозрение нагло торчащие уши. Эльф смотрит на меня каким-то долгим и изучающим взглядом, а потом улыбается. Чуть криво, сдержанно, но эта улыбка говорит сама за себя - это друг. Те скайли, за все время нашего общения даже не попытались изобразить приветливость на своих спесивых мордах.
Возле нас шаги.
- Исилинэн?
- Все хорошо, Лэйдэрин! Тауэриэль, она не ранена…
Тауэр? Я все-таки дергаюсь, вырываясь из-под навалившегося тела, и встречаюсь глазами с Тауэром. Он присаживается и обнимает меня.
«Я рад» - как всегда, чересчур сдержан в выражении эмоций. Даже слишком.
- Исилинэн!
Вскрик рвет радость от встречи. Я резко оборачиваюсь и вижу, как эльф безвольно заваливается на спину.
- Нет! - слышу я свой крик. - Нет!
На глаза наворачиваются непрошеные слезы. Я знаю этого эльфа всего чуть-чуть, а уже больно его терять. Почему? Ответ один - он спас мне жизнь ничего не требуя и не прося. Просто спас… без условий.
- Я удержу его, Тауэр… - говорю я сквозь вхлип, - спаси его…
А дальше бьющаяся о пальцы нить - раскаленная, непослушная. Теплые руки на моих плечах… слезы, текущие по лицу и капающие - не вытереть… другие эльфы с торчащими ушами переворачивают Исилинэна, разрезают рубаху, тело, достают обломок стрелы с наконечником… кровь… совсем как тогда…
«Тауэр, скажи, - Мне почему-то очень надо это знать именно сейчас, - скажи, вы бы убили детей?»
Он понял, что я хотела сказать. Ладони сжали мои плечи, отдавая мне свое тепло и уверенность.
«Нет, Ника… никогда. - И через долгую, очень долгую паузу в два удара сердца, - Даже если бы мы потеряли Изначального»
«Почему же вас не было тогда?»
«Скайль-т-тэйли хотели все сделать сами, не попросив помощи у других родов»
Значит ничего не было предрешено! Смерть детей на совести скайль-т-тэйлей и только их одних! Предопределенность касалась только ключевых моментов - моего попадания в этот мир, встречи с Рандиром и осады замка - все остальное могло варьироваться. Могло изменяться в зависимости от наших действий и желаний. И не только от наших…
- Убейте их всех! - попросила я. - Убейте скайль-т-тэйлей! Я не хочу, чтобы они ходили по этой земле! Пусть заплатят за свои желания!
«Не беспокойся, Ника, скайль-т-тэйли уже заплатили. Их ложь их же убила…»
«… вашими стрелами!»
«Может и так» - согласился Тауэр.
Нить жизни Исилинэна в моих руках уже не билась, а равномерно пульсировала и не пыталась рваться. Теперь можно отпускать. Цвет лица Исилинэна был еще белый, но уже не такой мертвенный, как в начале. Кровь остановили, рану перевязали и теперь в моих услугах раненый не нуждался. Целитель из меня все равно никакой.
Шатаясь от усталости и опираясь на руку Тауэра я вышла на тропинку. Из живых скайлей остались только одна женщина и дедок, по-прежнему стоящие возле Изначального. Вокруг них молча образовали круг нападавшие. Но они не спешили расправиться с единственно выжившими, будто ждали приказа. Агрессию они тоже не показывали - просто стояли и ждали. Сколько минут продолжалось это противостояние я не поняла, но миг когда достигшее высшей точки напряжение прорвалось, почувствовала за доли секунды до самого действия. Женщина с криком «Будьте вы прокляты, тахл-элары!» кинулась вперед, занося акинак, в это же мгновение дедок попытался всадить свой кинжал в живот ребенку. Стрела пропела, воткнувшись в глаз старика, всего сантиметр не дотянувшегося до Изначального. Женщину подпустили ближе и молча насадили сразу на два клинка. Видно на нее стрелы расходовать не захотели.
Миг - и все кончилось. Оставалось еще одно незавершенное дело. Мое.
Я подошла к Изначальному. Он не боялся, не сжимался - ему-то как раз ничего не грозило, кроме кинжала сумасшедшего старика. Мы были разного роста, и чтобы смотреть Изначальному в глаза мне пришлось стать на колено.
- Я бы хотела тебя ненавидеть… - Наконец, я смогу сказать ему все, что так долго копилось в моей душе, - Но не могу. Из-за тебя погибли люди, дети… чужие этому миру дети… Для того, чтобы ты родился. Скажи, это было нужно? Неужели нельзя было по-другому?
В его глазах промелькнуло удивление. Маленькая ладошка неуверенно потянулась к моему лицу, я не стала отодвигаться и позволила коснуться своего лба. И будто опять попала под свинцовое низкое небо, порывы ветра сбивали с ног, полотнища палаток рвались надутыми парусами, разбросанные вещи, сломанные куклы - люди, Док стоящий посредине солнечной поляны с красными по локоть руками… Сердце снова сжалось, его место заняла вязкая тяжелая боль. «Смотри… - попросила я, - Смотри и скажи мне, это было надо?»
По лицу ребенка текут слезы. Вот и ответ… Я встаю и поворачиваюсь спиной. Ни жалости к Изначальному, ни сочувствия. Пусть знает теперь цену своего появления на свет. Может я жестокая? Да! Жестокость бывает разная, а я не умею прощать… ни себя, ни других.
Глава VII
40
