Присмотревшись повнимательнее, она узрела в его внутреннем кармане пиджака, свою янтарную кисть, которую отдала ему на сохранение. Но почему же он ее не спрятал, а носит с собой? Это же не безопасно. Вдруг кто-то увидит, тем более, вещь была очень заметна, подумала Олса. Она притаилась, присев на корточки, как маленький шпион из приключенческих фильмов, которые Олса так любила.
Феликс вышел из парадной, в помещение ведущее на задний двор. Олса поспешила за ним, глухо стуча каблучками по коврам. В передней, освещение было тусклое, как и всегда во всем доме, кроме тех мест, где находились хозяева, так что Олса прошмыгнула незаметно, словно тень. Ей показалось, что туфли, очень шумно стучат каблуками и сняла их. Прижавшись к стене, в попытке слиться с ней, Олса скользила по холодным обоям, плавно и беззвучно. Она старалась дышать через раз, и как можно тише, но сердце от захватившего ее шпионского дела, билось, как отбойный молоток.
Скрипнула дверь. Стало ясно, что дворецкий вышел на улицу. Олса на цыпочках, в три огромных, почти беззвучных прыжка, оказалась у дверей. Она приоткрыла тяжелую, массивную из натурального дерева дверь, которая была тяжелее двух мешков с картошкой. В малюсенькую щелочку, она увидела, как Феликс подошел к мусорным бакам. Он поставил на землю обе чашки с похлебкой для питомцев. Затем так же огляделся по сторонам, еще раз убедившись, что ни кто не видел его, он вытащил янтарную кисть из-за пазухи.
Олса смотрела с замершим дыханием и все еще безумно колотившимся сердцем, за своим другом, дворецким. Не понимая, что же все-таки происходит, она пыталась предугадать его следующие действия. Ее маленькие пальчики побелели от держания в напряжении, тяжелой двери, и даже слегка онемели, но она этого даже не замечала.
Феликс открыл один из баков, вытащил из кармана черный мусорный пакет, и сунув, туда недавний подарок, выбросил в мусор. От увиденного, Олса открыла рот и издала чуть слышный звук при вдохе, прикрыв, его рукой. На глазах выступили слезы. Она не могла поверить, что ее друг, преданный Фекс, мог так поступить с ней. А тем временем Феликс, подняв с земли тарелки, спокойно, насвистывая что-то под нос, отправился кормить, четырехлапых сторожил.
Немного подождав, пока Феликс, скроется из виду, она протиснулась в шелку. Слезы мешали разглядеть дорогу, тем более на улице было уже совсем темно. Поморгав быстро глазами, Олса вытерла скатившиеся по щекам слезы. Она подошла к баку, в который Феликс выбросил янтарную кисть, открыла его, причем совершенно без пренебрежения и вытащила черный сверток. От обиды в горле стоял ком.
Олса вспомнила, что стоит босиком, когда ноги начали подмерзать. Она зашла обратно в заднюю дверь, у порога надела туфельки и вышла снова. На заднем дворе стоял железный забор, в виде решетки. Олса была худенькая и поэтому с легкостью пролезала между прутьев. Вылезая наружу, она глянула по сторонам, не видел ли кто, как она сбегает, и понеслась по мощеной улочке к реке.
Темнело в Лондоне всегда рано и быстро. Обычно ночи не отличались от дней температурой воздуха. Сегодня же было довольно прохладно. Дул сильный ветер, с мокрым снегом. Месяца видно не было. Звезд тоже было не видать, тучи заполонили все небо.
Добежав до своего самодельного из веток шалаша, Олса укрылась в нем. О том, что она в домашнем, легком платье зимой, Олса заметила только на полпути к речке, когда ветер и мокрый снег начали бить ей прямо в лицо. Несмотря на это, Олса не возвратилась домой, а продолжила бежать к домику на берегу. Шалаш был устлан ветвями очень плотно, поэтому ни дождь, ни ветер туда не проникали. Снаружи была такая же самодельная дверь из досок, которые помог принести и сколотить Феликс. Она даже была одета на настоящие дверные петли, которые Олса смазывала машинным маслом, раз в неделю. Внутри шалаш был не маленьких размеров. На троих девочек ее возраста, чтобы даже там спать, вполне хватало мета. На полу в несколько слоев были уложены пуховые одеяла, которые лежали на самодельном полу из досок и фанеры. Там даже имелось две подушки и постельное белье, которое Олса стащила из прачечной. Третье одеяло, что бы укрываться, тоже имелось. Так же там были набиты из дощечек небольшие полочки, на которых стояли краски, фонарики, кисти и прочие нужные принадлежности, что бы полноценно рисовать. В высоту шалаш был на две головы выше Олсы, поэтому она спокойно могла вставать в полный рост. В ширину домик был не больше курятника, но передвигаться по нему было вполне удобно. За полтора года существования тайного места, Олса натащила туда, много полезных для уюта вещей, которые занимали большую часть пространства.
Продрогшая от ветра, Олса завернулась в одеяло, как гусеница в кокон, засунув голову внутрь, что бы надышать теплым воздухом и скорее согреться. Посидев так минут десять, она даже задремала. Ей привиделся сон. Она висела в воздухе, плавно перебирая ногами и руками по очереди, будто плыла, только вместо воды был воздух. Вокруг нее кружились чистые холсты на мольбертах. Ножки мольбертов танцевали сами по себе. В руках она держала ту самую янтарную кисть. Олса кружилась и танцевала вместе с холстами, под музыку, исходившую из пролетавших мимо цветов. Что странно, летели они не вниз, а вверх. Казалось, небо и земля поменялись местами. Олса взмахнула кистью. Один мазок, два, три и вот уже интересная картина на одном холсте, изображающая Рождество. Еще несколько взмахов и вторая картина на другом холсте, летящая птица неизвестного происхождения. Хвост как у белого павлина, а вместо перьев на теле и крыльях кленовые листья. Клюв у птицы напоминал ключ, тот, что у Олсы от потайного ящика. Вдруг птица слетела с холста. Она стала кружить рядом и издавать звуки, похожие на мяуканье котенка.
Олса поежилась в одеяле. По телу пробежали мурашки, и она очнулась от дрема, продолжая слышать мяукающий звук, который исходил из птицы в сновиденье. Олса немного напряглась, не понимая где она, во сне или наяву. Через секунд десять, она отошла от временного забвенья. Но звук не прекращался, а наоборот усиливался и становился все более жалостливым. Тогда Олса поняла, что за дверью кто-то есть. Она толкнула дверцу. И действительно, там съежившись от ветра, распушив пуховую, белую, как снег шубку, сидел котенок. Он жалобно плакал на своем языке. Олса аккуратно взяла бедное животное и внесла его в домик.
– Бедный. Как ты тут оказался в такую непогоду? – разговаривала с котенком она. – Ты наверное очень голоден? Но здесь кроме чипсов и воды ни чего нет, – Олса взяла чашку из которой сама пила и налила воды из бутылочки. Она медленно поднесла чашку с водой к белому, шерстяному комочку. – На вот, полакай немного. К сожалению это все что есть, – Олса тяжело вздохнула, поглаживая животное.
Котенок охотно начал трапезу. Олса еще некоторое время, по умилялась найденышу, а затем вытащила из мусорного пакета кисть. Она поднесла ее к свету фонарика, который был практично подвешен на потолке, на веревочке. Котенок, налакавшись вдоволь, округлившись в животике, подполз к девочке. Он начал тереться ей о платье, но Олса не обратила на него внимания. Она внимательно всматривалась в рукоять кисти, в надежде заметить там то, что увидела дома. Ее попытки были тщетны. Ни кого она там больше не примечала. От досады, у нее снова подступили слезы.
