Зен стоически, не проронив ни слова, не выказав ни тени недовольства, снял кафтан и, оставшись в штанах и рубахе, зашел в воду. Несмотря на то, что такими и должны быть отношения хранителя и госпожи, Велисия поймала себя на мысли, что никогда не смогла бы так приказать что-то Иртану.
— Ну как? — крикнула Дара.
— Водная масса приемлемой температуры для недолгого погружения, госпожа, — отозвался Зен, выбираясь на берег.
— Вот и чудненько! — пропела Дара, на бегу избавляясь от туфель и верхнего платья, — Лиса, ты как? — девушка остановилась на секунду, послав фазанке вопросительный взгляд.
Брелина только покачала головой. Девушка была абсолютно не в том настроении, чтобы беззаботно веселиться. Мрачные думы вновь затуманили ей голову, но фазанка не хотела портить прогулку другим. Она присела на песчано-травяном берегу и просто наблюдала за весельем со стороны. Дара кинулась в воду с головой с разбегу, при этом вопя так, будто ее разрезали на части. Умин стоял в воде по колено, принцесса окатила его пару раз водой, но зайти глубже не уговорила. Зен через каждые двадцать секунд напоминал своей госпоже о безопасности и просил вернуться на берег, дабы избежать простуды. За этой комичной кутерьмой брелина немного отвлеклась от своих забот и начала тихонько посмеиваться, глядя на препирательства Дары и хранителя, и тут заметила, что и сама стала объектом наблюдения.
Умин стоял у кромки воды и не сводил с нее своих необыкновенных глаз. Его короткие волосы намокли и теперь торчали во всех направлениях более агрессивно, чем обычно. Он был похож не то на какого-то неведомого божка, в которого верили в какой-нибудь далекой стране, не то просто на мокрого птенчика. Велисия подивилась тому, что волосы юнца были пострижены так коротко, совсем не по-драконьи. Впрочем, он никогда и не говорил, что родом из этих мест, и вообще ничего о себе не рассказывал. Брелина понимала, что размышлять подобным образом глупо и опасно, но она отчего-то точно знала, что пареньку можно доверять. Будь он в своем людском или птичьем обличии, каждый раз рядом с ним у фазанки возникало необъяснимое чувство, почти ностальгическое. Какая-то светлая грусть вперемешку с радостью, подобная тоске по родному дому.
— Хочешь покататься на лодке? — спросил Умин, подойдя к девушке. Его голос звучал очень спокойно, без привычного по-детски бурного энтузиазма, почти серьезно.
— Было бы здорово, — отозвалась брелина, сомневаясь, что предложение мальчишки осуществимо.
Умин протянул фазанке руку, но она не взялась за нее, когда вставала, а затем принялась отряхивать юбку от песка. Паренек опустил руку, притворившись, что действительно намеревался лишь помочь девушке подняться, а не проявлял очередную фривольность. Молодые люди прошли несколько метров вдоль берега, пробираясь сквозь высокую траву и камышовые заросли, и оказалось, что среди буйной растительности и вправду была спрятана маленькая лодочка. Доски, из которых она была сделана, посерели: вероятно, лодка была очень старой. Умин спустился прямо в гущу зарослей и ила и вытащил лодку на берег. Никакого пирса поблизости не было, но в нескольких шагах нашелся подходящий, свободный от травы, илистый, скользкий, словно выглаженный сотнями ступней, спуск в воду. Паренек спустил плавучее средство наполовину и велел брелине забираться внутрь. Сам же Умин подтолкнул лодку вперед и ловко запрыгнул в нее на ходу. Взявшись за весла, он неспешно повел крошечное суденышко в центр широкого разлива реки. Мальчишка выглядел таким уверенным и деловитым, что сразу было ясно — сплавляться для него обычное дело.
Фазанка огляделась вокруг: пред ее взором была идеальная картина гармонии и спокойствия. Залитая солнцем водная гладь, расходящаяся мелкой рябью от ритмичных движений весел, камыши и ивы, едва заметно колышущиеся на слабом ветру, гудение стрекоз. Велисия вспомнила один день, далекий-далекий, из своего раннего детства. Ей, должно быть, было не больше пяти лет. Они с Леегом гостили у их покойной тетушки, матери Анджина. То утро навсегда впечаталось в память юной брелины. Тогда единственный раз в жизни Леег взял ее с собой покататься на лодке. Обычно он и Анджин ходили к озеру без брелины, так как считалось опасным брать девочку с собой, ведь она была еще слишком мала. Мальчишки и сами были недостаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе, и гуляли у водоема без присмотра исключительно из-за безалаберности родительницы койота. В тот день брат разбудил фазанку раным-рано, едва рассвело. Втроем маленькие искатели приключений вприпрыжку сбежали со склона крутого холма, где стояло фамильное поместье, к воде, на которой еще играли бледно розовые блики только что проснувшегося дня. Фазанка еле поспевала за мальчишками, но чуть ли не задыхалась от восторга. Наконец-то ее позвали играть! У длинного узкого пирса было привязано две узкие лодочки с изящно загнутыми вверх носами.
Койот сел в одну лодку, Леег с сестрой в другую. Мальчишки гоняли вдоль и поперек озера наперегонки, сталкивали лодки друг с другом, сражались на веслах как на мечах. Фазанка смеялась так заливисто, что переполошила всех уток, мирно добывающих себе завтрак неподалеку. Леег напоминал сестре крепче держаться за борта, но в пылу игры забылся, лодка накренилась слишком сильно и брелина упала в воду. Плавать малышка еще не умела. Перепуганный брелин тут же кинулся спасать сестру и смог вытащить ее, не успела она пробыть в воде и минуту, но конечно же девочка сильно испугалась. С горем пополам брелин и койот дотащили наглотавшуюся воды, зареванную фазанку до дома, где, разумеется, щедро получили ремня за свою выходку. До конца их пребывания в поместье детям разрешали играть только в саду, между кустами розы и шиповника. Однако, даже несмотря на сей инцидент, тот день был самым счастливым совместным воспоминанием брелины с братом. С грустью Велисия подумала, что то лето было для Анджина последним, что он провел в родном доме, до того, как его матушка умерла, и отец фазанки забрал мальчика к себе.
— Ты часто катаешься на лодке? — спросила брелина Умина. Тот отпустил весла и откинувшись спиной на корму глядел на фазанку с ленивым прищуром, как кот, разморенный на солнце.
— Плавал раньше, — мелодично отозвался он. — Эта лодка принадлежала моему другу. Я знал, что он спрятал ее где-то здесь, но не ожидал, что мы так быстро ее найдем.
— Твой друг живет здесь?
— Жил когда-то, во-о-о-н там, — Умин указал на одиноко стоящий на берегу маленький домик. — Он умер пару лет назад.
— Ох, прости!
— Ничего, — ответил паренек, трогая воду кончиками пальцев. — Он был стар и сильно болел.
— Ты давно в Белой Империи? — постаралась как можно менее навязчиво спросить фазанка.
— Около четырех лет, старик приютил меня. До этого я жил в А-Тэ со своей теткой, пока та не умерла. Потом прилетел сюда.
— Вот так просто прилетел? Один? — изумилась девушка.
— Ага, — кивнул Умин, — я будто почувствовал, что нужно лететь сюда.
— А твои родители?
— Никогда их не видел.
— Извини, я так бестактна, — начала сокрушаться брелина.
