— Здравствуй, волк, давно не виделись, — белозубо улыбнулся мужчина, обращаясь к Иртану на безупречном северовершинском. — Хочешь спасти брелину от быстрой, но верной смерти?
Четвертый принц кратко поведал, что за опасность грозила брелине, если ее срочно не увезти далеко и надолго и даже предложил вполне сносный план, как это сделать.
— Как благодарность за мою помощь я лишь прошу тебя помочь мне доставить мою сестру к ее суженому, и все.
— А как же дочь министра? — спросил Иртан, показывая пальцем наверх, где спала в своих старых покоях Ину.
— Насколько я понял, ее очень надежно охраняют. Ты бы, конечно, мог пойти напролом, вытащить девчушку, рвануть на запад, поднять шумиху. Только ведь если ты это сделаешь, то рискнешь жизнью брелины, понимаешь, волк? Ты готов на это пойти?
***
Волк пристально смотрел на брелину. В свете луны ее кожа была светлее обычного. Ее волосы тоже выглядели по-другому, он еще днем заметил, что с ними что-то сделали, чтобы изменить цвет. Волк вспомнил, какой страх испытал от мысли, что может потерять ее, что никогда ее больше не увидит. Что эта прекрасная девушка никогда больше не подарит ему своей теплой улыбки. Тогда в той подсобке он забыл благодарность, что испытывал к Ину. Он принял осознанное решение бросить ее. Да, он не знал, что с ней будет, но догадывался, что ничего хорошего ее не ждало. Волк знал, что единственным шансом для Ину был побег. Но он не мог ей помочь. Для него не существовало никакого выбора. Его место было здесь, рядом с Ее Высочеством. Брелина подошла совсем близко к волку. Заглянула в его темные глаза и сказала со всей твердостью, на какую была способна.
— Мы ее найдем, Иртан. Мы вернемся в Драконью Пасть и поможем ей. Она спасла тебе жизнь, уже за это я у нее в долгу.
— Я бы не сказал, что она сделала это без корыстного умысла, о, дивная Велисия, — брелина вздрогнула от неожиданности, она позабыла, что четвертый принц все еще был рядом. — Мои ушки донесли мне, что у этой молодой особы был замечен весьма неплатонический интерес к вашему хранителю.
Голос принца все удалялся, похоже, он все-таки ушел вперед. Велисия не стала и дальше расспрашивать Иртана. Девушка молча зашагала вслед за принцем, не отпуская руки волка.
Идти становилось все сложнее: вскоре мягкая мшистая почва под ногами сменилась некрупными острыми валунами. Ступать по ним приходилось с особой осторожностью, камни так и норовили накрениться не в ту сторону и скинуть с себя нерадивого путника. Брелина кряхтела и крепко сжимала челюсти, пытаясь достичь предела концентрации. Фазанка наверняка бы упала, если бы не Иртан, надежно державший ее за руку. Вскоре лес понемногу расступился. Каменистая тропа стала похожа на широкую дорогу, по обеим сторонам окруженную невысокими хвойными деверьями. Тропа вздымалась все выше и выше, через какое-то время ее уклон стал настолько крутым, что волк и фазанка смогли далеко впереди разглядеть принца и принцессу, обогнавших их на добрых шагов двести. Тут брелине в голову пришла мысль, что именно сейчас был очень подходящий момент сбежать, но, как назло, в этот момент где-то в лесу раздались хлюпающие звуки и чей-то тоненький скулеж, и бежать сразу расхотелось.
Все же мысль о возможности побега прочно засела у фазанки в голове. Иртан был рядом, наконец снова с ней, и от этого казалось, что она способна совершить любой невероятный поступок. А ведь он мог и не вернуться…что, если бы Иртан ответил взаимностью на чувства драконки и захотел сбежать с ней? Что, если бы ему надоело оберегать брелину, если б он забыл данные им обеты и поддался воле чувств? Мог ли волк так поступить с ней? Велисия никогда не видела, чтобы волк предпринимал что-то опрометчивое. Он всегда был безукоризненно осторожен, действовал согласно уставу, старался не задеть чувств других. Все это вызывало у брелины отчуждение и злость. Как будто Иртан оградился от нее стеной.
Погрузившись в дебри своих переживаний слишком глубоко, фазанка не заметила очередной коварный камешек и споткнулась, полетев вперед и вниз, и чуть не зарылась носом в острую каменную насыпь. Волк подхватил девушку за талию и крепко прижал к себе, не давая потерять равновесие. Другой рукой он сжимал тонкое запястье брелины. Та держалась ладонью за его плечо. Их лица оказались так близко, что еще чуть-чуть и они бы соприкоснулись носами. Напуганная остановленным за секунду до непоправимого падением, брелина тяжело дышала. От внезапной близости волка ее сердце трепетало в груди. К ее удивлению, Иртан вовсе не был невозмутим. Его рот был чуть приоткрыт, а когда их с брелиной взгляды встретились, девушке показалось, что волк вот-вот прожжет в ней дыру. Поддавшись порыву, Велисия подняла руку с плеча волка к его лицу и провела кончиком большого пальца по его подбородку. Иртан подался вперед, прижимая брелину к себе за талию еще крепче, и мягко прикоснулся губами к ее щеке. Мимолетно, легко и тепло, как прикосновение колоска к голой руке в жаркий летний день. Волк начал было отстраняться, но брелина ему этого не позволила. Ее рука обвилась вокруг его шеи, вмиг снова притягивая его ближе, их лица были прижаты друг к друг щека к щеке. Хватка волка на ее руке ослабла. Горячие ладони погладили Велисию по спине. Они держали друг друга в объятиях несколько долгих мгновений. Волк почувствовал, как юное тело брелины задрожало под его пальцами, по его шее скатилась горячая капля. Иртан крепко-крепко обнял фазанку и держал ее, пока она прятала лицо в складках накидки на его груди, сотрясаясь от рыданий.
Через полчаса ноги волка и брелины ступили, наконец, на плоскую землю. Перед ними открылась совсем небольшая долина, окруженная скалами. Всего в каких-то шагах двадцати от обрыва стоял и сам храм. Двое молодых учеников встретили северовершинцев. Они молча поклонились, предложили гостям испить воды. Мальчики были совсем юными, по виду не старше десяти лет. У входа в храм северовершинцев поджидал седобровый монах, который их не поприветствовал, лишь жестом руки пригласил внутрь и закрыл за молодыми людьми ворота. Красота храма была заметна даже в скудном свете неполной луны. Он был весь деревянный и резной, с крышей, чьи углы загибалась к небесам. Обитель монахов выглядела довольно скромно и состояла из трех небольших строений. Один из мальчиков показал гостям комнаты для ночлега. Все так же безмолвно ученик поклонился им и удалился. В храме было очень тихо, только тут и там слышался треск сверчков и звук струящейся воды.
Молодые люди присели на деревянный помост, опоясывающий весь периметр строения. Волк поглядел на неполную луну, то скрывающуюся за облаками, то вновь предстающую взору. Где-то совсем близко раздался тихий протяжный звук. Потом еще один, и еще один чуть громче. Вдруг звуки сложились в протяжную мелодию. Брелина огляделась вокруг и увидела высокого человека, стоящего на крыше напротив. Мелодия звучала негромко, но поразительно ясно в тишине ночи. Ее переливы были похожи на трель птицы. Одинокая фигура флейтиста и музыка пронзили фазанку до глубины души. Ей было почти физически больно смотреть на его тонкий силуэт. Столько в этой картине было грусти, какого-то покаяния, смирения перед неизбежным. От его мелодии в голове девушки проносились все счастливые моменты жизни, которые теперь стали лишь воспоминанием… и казалось, будто солнце никогда больше не поднимется высоко на небосводе и не согреет своими лучами ее холодные руки. Возникало чувство, что впереди лишь мрак, беспроглядная бездна, выхода из которой нет. Брелина поднялась на некрепких ногах и стремглав влетела в отведенную ей комнату, едва не споткнувшись о порог. Звуки флейты растворились в ночи.
