Трогать её было нельзя, ни словом, ни оружием, ни даже рукой, если она не дала на то согласие, и попытка это правило нарушить равнялась оскорблению самого Князя, который неизменно был рядом, готовый сгрести незадачливого оппонента за шкирку когтистой рукой и красочно разъяснить, кто такая Первая Женщина, и как к ней нужно относиться.
Тот факт, что вахши ушёл живым, не поддавался объяснению, но, возможно, какая-то часть Иблиса всё-таки не слишком жаждала войны. В противном случае – и об этом валакх слукавил на совете – даже за попытку покушения они бы утром столкнулись с армией на пороге, призванной объяснить «правила хорошего тона».
Вежливые были ифриты, прямо до зубовного скрежета. Последний возникал у тех, кому они, поставив на колени и заставляя чувствовать себя последним убожеством, интеллигентно объясняли: «Вы, батенька, наступили на грабли, у которых вместо древка лезвие – не надо так делать, сами же себя калечите».
Сейчас, когда тот самый шаг, которого он боялся, был сделан, Айорг с некоторым облегчением понимал: ещё один шанс договориться будет. Главное, оказаться перед Князем быстрее, чем на глаза ему попадётся имперская армия, готовая под предводительством Сонрэ и остальных бодро махать мечами и саблями. Может, им бы удалось сделать всё исключительно показушным – постояли бы месяцок, глядя друг на друга, как когда-то армия Эрейи и Махадри, а потом разбежались бы с некоторыми прописанными на пергаменте условиями.
В конечном итоге, не найдя иного варианта, валакх стал отвлекаться на окружающую действительность. Если бы думал об этом сегодня ещё хотя бы пять минут, к утру бы точно сошёл с ума.
Разум, понимавший необходимость за что-то зацепиться, это и сделал – где-то в кабинете пахло цитрусовыми и, совсем чуть-чуть, морем.
– Гринд здесь был?
– Нет,– не открывая глаз, отозвался Ноктис, млевший от тепла огня в камине.– Слышал, он уехал. И вахши с собой увёз.
– Вахши-то зачем..?
Немного подумав, Айорг пришёл к выводу, что так было лучше. Во дворце был Сонрэ и ему подобные, а основной виновник до сих пор был неизвестен. Оставь они вахши в здешних подземельях, не могли бы быть до конца уверены, что не найдут его потом убитым, а крепость Гринда не подчинялась никому, кроме него. Если бы он сказал тамошним капитанам, что за ящерицу те отвечают своей головой, они бы и оружие на любого желающего повидаться с вахши направили.
– Каждый раз удивляюсь тому, что он повзрослел,– мужчина вновь посмотрел на ворона.– Что нет больше вырвавшегося из-под батюшкиного контроля шалопая.
– Из-под дядиного,– поправили со стороны.
Поставив на столик рядом с креслом валакха закупоренную пузатую бутыль и два глиняных стакана, Самаэль отошёл и стал развязывать узел на поясе. Мокрый весь, холодный – это чувствовалось даже на расстоянии. Вода капала на деревянный пол с волос, превратившихся из пышной золотистой гривы в жалкие сосульки, с одежды, наверняка неприятно липшей к телу.
Знали бы главы ведомств, что первый тави – абсолютный ноль в создании переходов, да ещё и не любитель скакать через большие пространства без крайней необходимости, сразу бы обвинили его в сговоре с ифритами.
– Ты почему не в крепости?
– Как раз оттуда. Все приказы отдал, а желающие разжиться оружием крестьяне попрут только после первых глашатаев утром.
– А вахши?
– За ним последят,– Самаэль прошёл к камину, ничтоже сумняшеся отодвинув в сторону ногой Ноктиса, и повернул спинкой к огню одно из кресел.– Может, откроешь уже?
Уставившись на бутыль так, будто только что заметил, Айорг нехотя выбрался из мехового кокона покрывала и взял её себе. До того, как оба оказались по уши погрязшими в политике и управлении страной, могли вот так окапываться или в поместье Гриндов, или, если носились по миру в поисках очередной диковиной вещицы – на первой попавшейся поляне.
С тех времён пошла привычка, которую валакх в себе при дворе долго устранял; бутылки он открывал или когтями, или зубами. Ни просто знакомому Владыки, ни тем более регенту так делать не пристало, поэтому каждый раз одёргивал себя и ждал, пока слуги со всем разберутся.
Воск раскрошился первым, оставляя неприятный привкус на языке, а следом за ним поддалась и основная «защита».
Искоса наблюдавший за хозяином, совсем не по-владычески выплюнувшим пробку куда-то в сторону, Ноктис не сдержал короткого вздоха, но ничего говорить не стал – в адрес именно валакха. Самаэль, наоборот, получил свою порцию недовольных взглядов:
– Ты меня намочил.
– Ничего,– тави будто специально ещё раз встряхнул вымокший под ливнем кафтан и повесил его на спинку кресла рядом с верхним.– Не сахарный.
– «Драконья кровь»?– Айорг, держа бутыль обеими руками, принюхался.– А закусывать чем?
Первый тави глянул на него, как на сумасшедшего, одновременно с этим занимая оставшееся свободным кресло рядом.
– С каких пор ты закусываешь «Драконью»? Или это старость так влияет?
– Тебе почти две тысячи, молодчик. И я всегда закусываю.
– Ну,– Самаэль со смешком развёл руками,– сегодня можешь занюхивать. Или пташку свою погрызи.
– Эй.
– Ноктис, слетай на кухни,– с мольбой во взгляде произнёс Айорг.– У них там точно что-то с ужина осталось.
Перевёртыш честно пару мгновений выдержал суровое молчание, но потом все же снялся с места. Долетев до двери, перекинулся и вышел за порог уже на своих двоих.
Отвлёкшийся на это зрелище, до сих пор его поражавшее, валакх среагировал только, когда бутыль накренилась в ладонях. Готовый ловить внезапно решившую падать посуду, он в последний момент понял, что горлышко обхватили длинные самаэлевские пальцы, и отпустил.
– Так что там про шалопая?– обыденно поинтересовался Гринд, разливая тёмно-красную, на первый взгляд похожую на вино «Драконью кровь» по стаканам.
– Да ничего особенного. Просто понял, что, когда что-то часто перед глазами мелькает, изменений не замечаешь.
– Или не хочешь замечать.
– Может быть,– укутавшись так, чтобы оставить возможность движения только одной руке, Айорг принял предложенный ему стакан.– Давай за встречу, звёздный мой. Это первый раз после твоего возвращения, когда мы вот так сидим.
Самаэль коротко усмехнулся обращению, прилипшему к нему в детстве, но потом как-то сошедшему на нет, и не глядя слегка ударил о стенку чужого стакана своим.
– За встречу, клыкастый.
Ноктис вскоре вернулся, обеспечив целой тарелкой сыра и хлеба, и дело пошло само собой. Крайне обыденно, слово за слово – о том, как было раньше, о дворцовых сплетнях и том, кому какая девица из южного крыла приглянулась больше остальных. О прошедшем дне говорить не хотел ни один, и поэтому тем, так или иначе связанных с политикой, они избегали. Хотелось отдохнуть и хотя бы пару часов не думать о проблемах.
