Мысленно пожелав, чтобы весь Лайет и его обитателей затопило в этот сезон гроз, Раджар со вздохом снял ткань с ноги, просто ей укрываясь, и сел на землю. Огонь тоже было не развести, а примерное расстояние до ближайшего перевалочного пункта ему было неизвестно. Не задумывался о ночлеге, когда загонял лошадь просто по первой попавшейся на глаза дороге. Теперь вынужден был корить себя за то, что проигнорировал планирование поездки.
Он до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, куда ехал. В Эрейе была по сути вся жизнь, и податься теперь в какую-то другую страну означало как минимум необходимость привыкать к новому укладу и новому языку. О том, что в любом другом государстве за пределами империи он будет выглядеть в жизни не работавшим дураком, и задумываться не хотелось – никто из северян, вроде Садалии или Фанадории, не принял бы бывшего капитана тайного сыска самого Владыки. Для них все эрейцы представлялись кровожадными монстрами, а об ифритской крови даже заикаться не стоило – окрестили бы демоном или чем похуже, а потом попытались бы насадить на копьё.
Разум настойчиво твердил о необходимости вернуться к отцу, но где-то глубоко сидело чувство, что Иблис посмотрит на него, как на грязь на своём сапоге, когда услышит причины появления. Да и где его было искать – не сегодня-завтра битва при Болотистой Пади могла завершиться, и ифриты двинулись бы дальше по стране.
Бегать кругами в попытке наткнуться на армию Геенны по дороге могло бы быть неплохим развлечением, если бы не необходимость как-то зарабатывать себе на жизнь, где-то спать и есть.
Можно было пойти в наёмники, но все они ныне так или иначе крутились в районе военных действий, и Раджар справедливо полагал, что с таким подходом однажды столкнётся с каким-нибудь из тави и получит отнюдь не презрительный взгляд в свою сторону.
– Твою же мать,– с раздражением выдохнул молодой человек, ёжась от холода.
От отчаяния хотелось создать переход прямиком в Геенну и засесть там в Тааффеитовой крепости, пока никого в ней, кроме слуг и женщин, не осталось. То место было огромным, и спрятаться в нём не представляло особых проблем, но и тут нашлось своё «но» – там была Лилит.
Первая Женщина, всегда смотревшая на тех незаконнорождённых отпрысков, которым посчастливилось пробиться в ряды приближенных к отцу, как на отбросы. Благодаря ей они долго в кругу Князя не задерживались, и в большинстве случаев Иблис о её махинациях знал, но даже ухом не вёл. Только Раджара и ещё парочку уберёг от нелюбви своей супружницы, запретив упоминать кровную связь.
Она едва ли помнила одного из множества бастардов, на которых вдоволь насмотрелась за несколько Эпох, но никогда не была женщиной глупой. Поняла бы за день или два, что простой солдат армии огненных не сбежит прочь от войны, чтобы жаться по углам крепости, в которой она была хозяйкой в отсутствие мужа.
Коротко завыв, Раджар взъерошил собственные волосы и замер, так и не убрав ладони от головы. Осознание того, что в некоторой степени он действительно был тем ещё дураком, пришло внезапно, а помочь в решении проблем могло то, что изначально эти проблемы и создало.
Не было нужды метаться по Эрейе и, в частности, окраинам Болотистой, чтобы отыскать отца – достаточно было лишь создать переход не на конкретное место, а к конкретному существу.
«Конечно,– ехидно протянул внутренний голос.– Уверен, что он тебя в этот же переход пинком обратно не отправит?»
Никакой уверенности в затее не было, но все было лучше, чем сидеть в полотнище для палатки, которую не смог поставить, и мокнуть под проливным дождём.
5.
За свою неимоверно долгую жизнь Белет привык ко всему (или так ему казалось), но вид молодого Князя, который успел запылиться где-то на задворках памяти, вызвал искреннее удивление. Они столкнулись буквально на пороге шатра, из которого один надеялся выйти, а другой – войти, и в первые пару мгновений глава легиона суккубов и инкуб замер с неловко вскинутыми руками.
В разуме тут же заворошились воспоминания о прошлом, когда и сам он был ещё совсем невинным и выглядящим для всех, как какой-то мальчишка, а стоявший напротив ифрит печалился гораздо чаще, чем ныне. Хотя, может, в день нынешний он просто предпочитал реже показывать окружающим своё настоящее состояние.
Сидевшие позади за столом Азарет, Ваал и Асторет с Азмедаем чуть ли не синхронно подавились вином: для них это зрелище тоже было непривычным.
– Что?– Иблис окинул их всех недовольным взглядом, хотя у него из рук вон плохо получалось быть угрожающим в юном виде и с мокрыми сосульками волос вместо пышной медово-золотой гривы.
– Хороший в империи воздух,– позволил себе усмешку Ваал,– молодит прямо на глазах.
Князь будто только сейчас вспомнил, в каком облике находился перед подчинёнными. С едва слышным фырканьем отодвинув Белета с пути, он буквально в следующие два шага вернулся к своему обычному виду, и никто из присутствующих не мог бы сказать, что не засмотрелся. Любое действие их правителя с сарпидой происходило мягко и плавно, казавшееся лёгкой, невесомой дымкой, в считанные секунды изменявшей связи между нитями мироздания.
Азарет, признанный в их обществе одним из лучших мастеров этого дела – и тот всегда действовал грубее, а потому на Князя смотрел с нескрываемой завистью. К его удовольствию и недовольству остальных, лично Иблис что-то делал крайне редко.
Подойдя к столу, он без спросу подхватил у Асторета из рук кубок и отпил из него на пути к карте. Тут же поморщился, с недовольством выплёскивая содержимое на землю.
– Что за отрава?
– Имперское,– деловито заявил Ашмедай.– Парочка местных согласилась поставлять.
– Их красным только жуков на посевах травить,– беззлобно огрызнулся Иблис.– Просите белое, а лучше – «Драконью кровь».
У карты он замолк, просто крутя в правой руке кубок. Остальные замерли в ожидании хоть чего-то, и потому на некоторое время единственными звуками стали лишь стук капель дождя по плотной ткани шатра и лёгкий цокот когтей по металлическому боку посуды.
Белет, давно забывший, зачем хотел выходить, тихо вернулся за стол и интереса ради принюхался к графину с вином. Красное было не таким плохим – уж они-то, пившие его с момента, как все успокоилось на ночь, могли это заявлять с уверенностью.
– Как прошло?– первым нарушил молчание Азарет, пряча обе пары рук в широких рукавах своего балахона.– У нас есть путь в столицу?
Иблис обернулся на них и улыбнулся, как родитель – детям, решившим спросить, почему лошадь ходит на четырёх ногах.
– Разве я говорил, что иду за чем-то подобным? Я пошёл прогуляться.
Помолчав, он с беззаботным видом пожал плечами:
– Скажем так, парочку вкладов в будущее внёс.– Взглянув на кубок в своей руке, тихо фыркнул.– Надеюсь, сработает.
– Боже,– гневно фыркнул Азарет,– прекрасно просто. Как будто у нас вообще проблем нет.
