Звон и скрежет металла, прежде оглушавший, стал тише. Простому обывателю, первый раз взявшему в руки оружие, он бы показался ни капли не изменившимся, но опыт многочисленных битв давал о себе знать.
Их стало меньше.
Замерев на середине широкого шага, Самаэль тяжело выдохнул. Битва при Нэджере, где большую часть войска противника составляли вахши, выглядела в сравнении детским лепетом. Прибыв к Болотистой Пади пару часов назад, в нынешний момент он сам себе напоминал загнанного коня в мыле, у которого из мыслей имелась только одна – лечь и позволить хозяину себя добить.
Перевеса на чью-то сторону не было. Империя могла похвастаться большей структурированностью и точностью в ведении боёв, ифриты в силу численного и силового превосходства покрывали эту особенность, способную с другим противником стать превалирующим для победы условием. При разных подходах они оставались равны друг другу, и потому резкий спад натиска ощущался физически.
Это заметили и остальные. Постепенно то тут, то там солдаты империи разражались радостными криками о том, что для победы нужно надавить ещё немного. Самаэлю искренне хотелось их остановить, но было не до этого.
Впервые с момента вступлению в битву он просто стоял на месте – и никто не пытался проткнуть его насквозь или отрубить ему голову.
Вражеских солдат не просто стало меньше. Они отступали, по единой команде незримого для эрейцев командующего в один момент кинувшиеся в направлении своего лагеря. Кто-то на ходу перекидывался в животных, если обладал такой способностью, иные метнулись назад сгустками цветастого дыма, третьи предпочитали бежать на своих двоих.
Ему понадобилось чуть больше пары минут, чтобы в голове всплыл прошедший день – бегство Раджара и разговор с Иблисом. Мог ли он уже на тот момент, когда пришёл к первому тави, знать, что у него есть путь прямиком в столицу? Высылая княжеского сына из Лайета ни Самаэль, ни Владыка не задумались о том, что первым, к кому кидается обиженный ребёнок – это родитель. Мать в этом случае никак не помогла бы отыграться на тех, кто его расстроил, но вот отец имел для этого все возможные ресурсы.
Откуда-то со стороны имперского войска раздался полный радости крик:
– Отступают!
Рёв воодушевлённых победой солдат заставил тави вернуться в реальность так же быстро, как хорошая оплеуха. Обернувшись, он пару секунд потратил на раздумья, после чего первый же из находившихся поблизости воинов был схвачен за грудки.
Резко протянув его вперёд, Самаэль почти швырнул подавившегося своим вздохом юнца дальше себя.
– За ними!– глянув на тех, кто ещё был поблизости и видел произошедшее, он рявкнул на пределе голосовых связок,– за ними! Это приказ! Добивайте всех, кого сможете!
Подобное сыграло в нужном ключе: мало кто из солдат отказался бы потешить своё самолюбие, на правах победителя добивая армию противника до состояния, когда её сложно было назвать армией. После этого к тем, кто кинулся вдогонку за огненными, Самаэль утратил всякий интерес.
Вскочив на первую попавшуюся лошадь, лишившуюся всадника, он погнал её с места в галоп.
Капитан его собственной крепости, заметив первого тави, хотел было поздравить с победой, но мгновенно изменился в лице, когда услышал приказ вернуть отряд в лагерь. Его недоумение разделили многие из слышавших слова генерала, но великим никто никогда не смел перечить. Стоявшие ниже них по статусу считали, что чин даёт способность принимать исключительно взвешенные и рациональные решения даже, если первое противоречило второму.
– Сонрэ, стоять!
Окликнутый резко натянул поводья своего коня, отчего только-только взявшее разгон животное после торможения проскользило немного вперёд на копытах. Военное время и тем более разгар сражения были единственными моментами, в которых свой скверный характер Сонрэ прятал где-то в глубине сущности, выпуская наружу матёрого вояку, не за красивые глаза получившего чин одного из великих.
– В чём дело?
– Они не отступают,– Самаэль перехватил поводья своей лошади в одну руку, второй указав в сторону поля боя.– Они уходят в столицу. Отряд одного из моих капитанов и Ваш должны отправиться следом, помочь Эммериху. У него всего пять сотен в распоряжении.
Сонрэ помедлил в нерешительности, но потом крикнул своим людям не расходиться и найти способного создать долгосрочный переход.
– С чего такая уверенность?– все же решил уточнить он.
– Мы выгнали его сына, которому прежде Владыка лично обещал свою дочь, статусность и золото в приданное. Думаете, мальчишка со всем смирился и пошёл по миру?
Наткнувшись на полный подозрения взгляд, Самаэль глухо выругался.
Любая секунда промедления грозила потерей столицы: ифриты рвали пространство с такой же лёгкостью, как дышали, и им точно не составляло труда найти того, кто не просто создаст переход, а возьмёт целый отряд и разом утащит его в один из потайных ходов.
– Он почти двести лет жил в столице,– стараясь сохранять спокойствие, произнёс первый тави.– Из них больше семидесяти служит в тайном сыске. Они живут в тоннелях под городом.
– Допустим,– слегка нахмурился Сонрэ.– Но Лайет закрыт покровом. Переход в него не создашь.
– Им и не нужен переход на центральную площадь! Достаточно всего лишь знать, где за пределами города начинается путь под землю! Хадан, чем дольше мы с тобой спорим, тем больше шансов, что они пройдут через тоннели и постучатся во владыческие покои!
Генерал мелко вздрогнул, в следующий момент вновь обернувшись на своих людей и в приказном порядке потребовав не только создать переход, но и тут же без промедлений отправляться к столице. Случаи, когда кто-то, вроде Гринда, называл его по имени, случались редко и были лучшим доказательством того, что собеседнику совсем не до шуток.
Вместе они проследили за тем, чтобы началась переправа. К этому моменту подоспел и капитан с отрядом, приписанный к крепости первого тави.
Некоторое время Сонрэ молча наблюдал за тем, как те, кто был ещё способен сражаться, их покидали. Кто-то подбирал с убитых врагов стрелы и прочее оружие про запас, иные проскакивали в переход на лошадях, не растрачивая время попусту.
– Может, я стар и наивен,– он повернул голову к Самаэлю,– но разве приоритетная задача первого из великих сейчас – не защита столицы?
– И я делаю для этого всё, что в моих силах,– первый тави осадил лошадь, рвавшуюся вперёд.– Но встать во главе этого войска я не могу.
– Почему же?
– Мне привычнее захватывать города, а не защищать их. В этом равных нет вам.
Взглянув туда, где должен был находиться Лайет, Самаэль невольно поморщился, но постарался быстро взять себя в руки. Он хотел бы быть там, лично убедиться в безопасности придворных и Владыки в частности, но сейчас это сыграло бы против всех них.
Решение остаться в стороне, чтобы у войска был хоть какой-то шанс на победу, выглядело правильным, но никакого успокоения не приносило.
