Проводив взглядом наёмника, Иблис спокойно направился дальше, искоса посмотрев на хихикнувшую у него под рукой Гаап.
– Что такое?
– Тебе нравится смотреть, как он изводится, Княже,– губернатор на ходу с интересом заглянула в двери перехода к южному крылу.– Не переборщи с позёрством.
– Я и пальцем не пошевелил,– спокойно отмёл от себя подозрения Иблис.– Если бы занимался позёрством, бегал бы тут на птичьих лапках с шестью крыльями и жёг бы всех заживо.
– Не забудь про смех. Как можно более злобно.
Иблис рассмеялся вполне миролюбиво, пусть и с неизменными рычащими нотками, и через плечо посмотрел в сторону коридора. Толкая дверь тронной залы, ифрит довольно хмыкнул: Гаап всё-таки попала в своих предположениях в цель.
Можно было без тени стеснения заявлять, что наблюдение за попытками Гленна усидеть на обоих стульях доставляло ему своего рода извращённое удовольствие. Ещё мальчишкой, он рос и развивался в двух городах разом – отец не видел ничего постыдного в том, чтобы скинуть сына на руки высшим чинам Геенны, никогда не имевшим ничего против детей, а этого и вовсе готовым холить и лелеять всеми легионами. Кто бы знал, что в конечном итоге это выльется в борьбу в нём двух желаний – помочь семье и империи, при этом оставшись на хорошем счету у того, кто называл сыном чаще, чем родной отец.
Ещё забавнее было то, что за морем Гленн на происходящее бы и бровью не повёл. Дэв, столица огненных земель, был местом, где всем можно было все, что взбредёт в голову. Там не прятались за закрытыми дверями, не боялись реакции окружающих, не стеснялись своих желаний. Этим он был привлекателен.
Однако, поселившаяся в Лайете атмосфера столицы Геенны была для него, как ни крути, коренного имперца, неуютна. Здесь это считалось пороком и грязью. Все и каждый смотрел, все осуждали, и загонять, будто зайца, служанку, которая не захотела согласиться на близость сама, здесь считалось как минимум моветоном.
– Маркиза Лерайе, неужели я вижу влюблённость?
Услышав обращение на родном языке, женщина вскинулась, отчего слегка растрепалась её чёлка, стриженная идеально ровно.
– Я не запрещаю,– поспешил успокоить её Иблис,– но игра не стоит свеч.
Тут же, пользуясь тем, что на имперском маркиза знала от силы приветствие, ифрит вернулся к общению на нём:
– Правда, маленький мой?
Подошедший Гленн, вытиравший костяшки пальцев о подол собственного станового кафтана, отвлёкся от занятия и посмотрел сначала на Князя, а затем, выглядя несколько удивлённым, на Лерайе.
Вновь вернувшись взглядом к Иблису, наёмник поговорил, как показалось, без слов, и через пару мгновений без опаски, но старательно отводя от Лерайе взгляд, произнёс:
– Я чувствую себя коротышкой.
Хотя он и выяснил, что имперский маркиза не знала, говорить при ней о ней же было несколько неудобно, и он чувствовал себя мальчишкой, который пытается признаться друзьям, что с девочками может быть интересно общаться. Такие всегда не были фаворитами мальчишечьих обществ, когда взросление ещё шло по-разному и не все начинали одновременно понимать, что женщины, хоть маленькие, хоть взрослые – важны.
Ответом было молчание, и Гленн, подняв взгляд на Иблиса, увидел на лице последнего непонимание. Наконец, указав на Гаап, тоже немало поражённую, мужчина усмехнулся:
– Она тоже выше.
Теперь скрыть стыдливый румянец, моментально расползшийся по скулам, стало невозможно.
– Это было один раз, и я был пьян!
– Так напейся ещё раз!– рассмеялась Гаап, отскакивая в сторону прежде, чем молодой человек успел в отместку её ущипнуть.
Подхватив за руку Лерайе, великий губернатор утянула её в сторону, якобы показать вид на храм Птицы. Не видя никакой возможности остановить женщину, Гленн со вздохом закрыл лицо ладонью и прошёл к трону.
Иблис успел преодолеть расстояние до последнего в считанные секунды и уже уютно расположился на своём год как законном месте, закинув ногу на ногу.
Подойдя к огненному, Гленн упёрся локтем в спинку трона, сцепляя пальцы в замок, и проследил взгляд, направленный на арочные проходы между колоннами. Казалось, будто не произошло ничего, из ряда вон выходящего – в храме наверняка до сих пор работали люди. Если спросить у них, как живётся при огненных, они бы пофыркали, но ничего толком не ответили. Мелочи, раздражавшие простого обывателя, всегда присутствовали, но в целом нельзя было сказать, что ифриты особо зверствовали.
Существо знающее и вовсе сказало бы, что они поигрались, завоевав себе Эрейю, и спустя пару месяцев заскучали, по итогу откидывая игрушку. В недоступных им ныне Мидери, Коврусе и ещё паре областей сопротивление имперским силам оказывалось показушное – не было той кровавой бани, в которую превратилась Болотистая Падь год назад.
Подобная стратегия выглядела странной для стороннего наблюдателя, но Иблис, казалось, был ей доволен. На храм он смотрел с выражением лица умиротворенным и почти радостным.
Невольно задумавшись о том, что так выглядел кот, виденный им сегодня в садах и игравшийся с ещё живой мышью, Гленн не сдержал тихого смешка.
– Что такое?– спокойно улыбнувшись, Иблис перевёл взгляд на молодого человека.
Покачав головой, наёмник упёрся носком сапога в пол и посмотрел на носившегося по помещению и пытавшемуся все потрогать Валефора. Он был, по рассказам Белета и Асторета, выгнан их предыдущим правительством не столько за поддержание революции, сколько за непроходящую любовь к воровству. Самостоятельно этот ифрит при том действовал в исключительно редких случаях, в другое время всегда подбивая других украсть для себя что-то.
– Ты присмотрись,– подал голос Иблис, лёгким взмахом руки указывая на Лерайе, продолжавшую о чем-то сплетничать с Гаап.– Маркиза – женщина видная, красивая. Умная. Умнее Гаап точно.
– И что мне с того?– беззлобно усмехнулся Гленн, глядя в сторону женщин.– Она ифритка, я – имперец, да ещё и гуляю, как молодой кобель.
– Это тебе кто сказал, Айорг?
– Зеркало,– хохотнул наёмник, склоняя голову, отчего слегка колыхнулись кудри-кольца, вновь им отстриженные коротко, на пол-ладони выше уровня плеч.– Я утром только с одной виконтессой расстался, дай вздохнуть спокойно. Да и к тому же, не с Лерайе меня весь твой двор узреть хочет, великий князь.
Упёршись локтем в подлокотник, ближний к Гленну, Иблис усмехнулся в бороду, слегка щуря сердоликовые глаза, но ничего не сказал. Подчинённые могли говорить, что угодно – то было их право, а слухи были их способом поразвлечься. Им приятно было думать, что и высший подвержен низменным страстям.
– Это все домыслы, маленький мой,– со смешком произнёс ифрит.– Но, если хочешь, конечно…
– Что мне за это будет?– насмешливо фыркнул наёмник, вновь посмотрев себе под ноги.– Сотня золотых?
