На пару мгновений он замолк, крутя в пальцах тёмную косточку нападавшего.
– Не говори пока своё желание, генерал. Я не скажу своё. Подождём результатов.
– Идёт.
К концу второго кона – по факту, он был третьим, но самый первый решили не засчитывать – Самаэль начал чувствовать то же волнение, которое испытывал, когда сел играть в «ратт» первый раз. Более опытные солдаты видели это неплохим способом заработка и всегда тянули в свою компанию молодняк, бывший на фронте лишь первую пару недель. Новобранцы проигрывали почти всегда, хотя случалось видеть и маршалов, не выигравших ни одной партии за всю жизнь.
Пока это не было абсолютным пониманием проигрыша, но равный счёт заставлял нервничать не меньше, чем уверенность Иблиса, совсем не присущая новичку. Последнее тави оправдывал лишь тем, что ифрит жил не первый год, был не в одной войне и прекрасно понимал, что из себя представляют тактика и стратегия.
– Интересная ты личность,– позволяя ему раздумывать над следующим ходом, Иблис откинулся на спинку кресла.– Умный, но забил себе голову преданностью маленькому валакху и строишь решения, основываясь на ней.
– Мне казалось, у Вас не было сегодня настроения говорить.
– Считай, появилось. Присутствие дитя звёзд и неба осветлило мой день,– с ласковой насмешкой, сквозившей в голосе, фыркнул ифрит.– Просто любопытно, почему. Ты всегда стараешься подложить для него соломку, зная при этом, что он тебе даже «спасибо» не скажет.
Самаэль промолчал, сделав свой ход. Мысль о том, что он может проиграть, заставляла с предельной внимательностью следить за происходящим на доске, и внезапное желание Князя поговорить вдруг стало ясно: он отвлекал. Старался утянуть в обсуждение, засорить голову противника не нужными сейчас мыслями, чтобы тот перестал пялиться на игру, как орёл – на потенциальную добычу.
– В этом вся сущность вашего нынешнего Владыки,– Иблиса ни капли не беспокоило отсутствие ответа.
Взглянув на доску, он в некоторой задумчивости почесал бороду. Затем переставил одну из тёмных косточек к светлой, и Самаэль с разочарованием вынужден был убрать таким образом оказавшегося закрытым с двух сторон защитника с доски.
– Проще сказать, сколько раз он с благодарностью принимал помощь, чем посчитать все разы, когда ждал её по факту или сбегал, оставляя все проблемы остальным.– Картинно вздохнув, ифрит вновь отвлёкся от игры, как если бы интерес к ней уже пропал.– Ты год мечешься, собирая людей, отвоёвывая обратно территории. Заботишься о том, чтобы им было, что есть и пить, чтоб было, где спать. Разве этим генерал должен заниматься?
Уведя одну из находившихся под угрозой косточек в сторону к «Владыке», Самаэль сложил руки на коленях и посмотрел на собеседника.
– Кто-то должен.
– Несомненно. Только задумайся, по какой причине,– Иблис пригрозил ему когтистым пальцем.– Потому что правитель в плену? Или, потому что он давно сбежал и решил спрятаться где-то, чтобы потом, когда ты сделаешь всю работу, вернуться на трон?
Нахмурившись, тави опустил взгляд.
Он задумался об этом только сейчас, по совершенно не ясным для себя причинам, но главным оружием Князя были не его способности, не его венчанная наростами когтей рука и даже не армия.
Голос. Глубокий, слегка вибрировавший, будто где-то внутри него таилось сдерживаемое рычание. Была в нём и лёгкая хрипотца, усиливавшаяся и становившаяся почти урчанием, когда ифрит начинал говорить тише обычного. Произнесённые им слова пробирались под кожу, подхватываемые кровью, и разносились по телу, становясь с ним единым целым. Начинало казаться, что это просто были собственные мысли, кем-то озвученные вслух.
Ему не нужно было завоёвывать – достаточно было просто поговорить и вложить нужные идеи в чужие головы. Что-то подсказывало, что это работало на всех. По крайней мере, на тех, кто давал ему понять, что не просто слышит – слушает.
В очередной раз сделав свой ход, тави постарался отрешиться от разговора. Из двенадцати его защитников на поле оставались семеро: не самый плохой расклад, но даже он мог привести к поражению.
– Если бы он сбежал, Ноктис бы отправился за ним,– стараясь впредь не отвлекаться от игры, произнёс он.– Этот перевёртыш – образчик преданности, не я.
– Конечно. Но, давай не забывать – этот птенчик был здесь, не раз. У него были сотни возможностей спасти своего хозяина, но он ничего не сделал. А ты, несмотря на страх и сомнения, пришёл.
Подняв взгляд, Самаэль понял, что совершил ошибку. Иблис наблюдал за ним с пониманием и извращённым сочувствием, от которых становилось тошно. Любой под этим взглядом сразу бы начал ощущать себя величайшим во всём мире идиотом и просить направить на путь истинный.
– И терпишь всё – даже моё желание сыграть в вашу игру,– ифрит хохотнул, чуть разведя руками.– Это ли не преданность? Или просто так сильно не хочется остаться единственным претендентом на трон?
– Я им никогда и не был. У нас есть Владыка, а я – просто генерал.– Сделав очередной ход, тави нахмурился и потёр глаза.– Слуга династии, и потому моя обязанность – вытаскивать её представителей из передряг.
Коротко хмыкнув, Иблис неожиданно не сказал больше ни слова. Так хотелось думать, и Самаэль поддался этому желанию, только больше в нём уверившийся, когда Князь со скучающим видом провернул в пальцах косточку защитника. Всё время помалкивавшая Лилит выглянула из-за его плеча и с лёгким сомнением присмотрелась к доске. Правила она слушала, но особо в них не вдумывалась, поэтому подобная реакция была мало понятна.
Тем не менее, поддавшись её лёгкому влиянию, Самаэль тоже поспешил посмотреть на игру, от которой отвлёкся, и тут же почувствовал, как очередной вдох комом встал в горле.
– Я знаю, почему ты всё-таки пришёл.– Иблис улыбнулся искренне, будто радовавшийся подарку ребёнок.– Знаю, что собираешься сделать, но не думай, что буду просто сидеть и молча смотреть,– он пригрозил тави пальцем, держа зажатой в кулаке косточку.– Вам будут мешать, и потому моё желание таково: если поймают – Владыка умрёт, а ты взойдёшь на трон, но поклянёшься мне в вечной верности.
Не дожидаясь ответа, Князь с улыбкой поставил косточку на доску, закрывая последний из путей отхода для «Владыки», уже зажатого с трёх сторон.
– Ратт, Самаэль.
6.
Запахи ударили в нос, едва он переступил порог, и поначалу пришлось схватиться за первую попавшуюся опору. Год в одном помещении на одном из верхних этажей, куда не добирались присущие городу ароматы, единственный запах извне бывший серным и жуткий голод – всё это влияло на него худшим образом из возможных. Если бы Гленн, позволивший вцепиться в своё предплечье, не провёл с ифритами так много времени, рисковал бы даже он, но от наёмника за метры несло той самой тошнотворной гарью, что всегда так или иначе присутствовала у огненных.
– Будто на досуге обнимаешься с ним,– не удержался от грубого комментария Айорг.
