Не прошло и секунды, как тави повалили на землю, а наёмнику вывернул руку, заставляя согнуться, сам Иблис.
– Ты испытываешь моё терпение, маленький мой,– глухо прорычал Князь, заламывая руку молодого человека ещё сильнее.– Я плачу тебе за верность.
Попытавшись вырваться из крепкой хватки коренастого солдата в крылатых доспехах, в котором в последний момент узнал того самого губернатора, с коим они сцепились во время визита в Геенну, Самаэль поплатился ударом, пришедшимся в висок. В голове зазвенело, но сознание он не потерял, а потому успел увидеть, как Айорг, обломив часть стрелы, глянул в их с Гленном сторону. И, только лишь поморщившись неприязненно, проскочил в проход, тут же за ним закрывшийся.
Иблис взмахом свободной руки пресёк попытку своих людей кинуться следом. Отпустил Гленна, с ворчанием принявшегося растирать пострадавшее плечо, сделал знак отпустить и первого тави.
Самаэль, получив свободу, сел на земле и с глухим стоном взялся за голову: бил Рагда с чувством, поэтому следующие пару минут любое движение должно было стать настоящим подвигом. Мысли путались, а в глазах при попытке подняться потемнело, и тави на свой страх и риск решил на некоторое время остаться в сидячем положении.
– Он – мой отец,– тем временем огрызнулся на Князя наёмник.– Можешь платить, сколько влезет, но смотреть, как ты его медленно убиваешь, я не стану.
– «Отец»?– Рагда насмешливо фыркнул, упёршись руками в пояс.– Кажется, это первый раз, когда ты его так назвал, Кудряш.
Иблис не стал поддерживать этот разговор, позволив подопечным пойти прочь, пререкаясь исключительно между собой. Сам же, помедлив, присел на корточки рядом с Самаэлем и заставил того убрать руку от раненного виска.
Слегка дёрнувшись от прикосновения чужой ладони, слегка щекотавшей кожу короткой гладкой шерстью, тави в следующую секунду замер – от неё пошло тепло. Мягкое, убиравшее боль и звон в голове, будто возвращавшее всё на свои места.
– Наложение рук?– не удержался он.– Серьёзно? Так хочется, чтобы новый вассал был в здравии?
– Ты плохо слушал, тави,– спокойно отозвался Иблис, убрав руку.– Говоря «если поймают», я имел в виду вас обоих. Но Владыка, как видишь, поступил в своей привычной манере. Я предупреждал.
Самаэль посмотрел в сторону стены, таившей в себе выход за пределы дворца, и нахмурился. Рассиживаться дольше было нельзя – оправдание этому времяпрепровождению ифрит у него отобрал – и первый тави с едва слышным вздохом поднялся на ноги. Князь выпрямился, оставаясь рядом, и с ласковой усмешкой упёрся ладонями в пояс. Смотрел так же, как ранее в зале, с пониманием, вызывавшем желание ударить. Сделать всё, что угодно, чтобы стереть эту усмешку с его лица и перестать чувствовать себя единственным идиотом в помещении.
– Я никогда не пойму твоей логики,– устало произнёс он, отводя от Князя взгляд.– Верно ведь?
Иблис мягко рассмеялся:
– Расслабься, и поймёшь – она на самом деле очень простая.– Посмотрев на стену, он спокойно улыбнулся.– Ты хотел узнать, как вернуть страну, так слушай: колесницу вашей империи надо смазать новой, молодой кровью. Тогда она и двигаться будет лучше, и я её не удержу.
– Прекрасно,– поморщился Самаэль.– Найдём пару девственниц, принесём их тебе в жертву.
– Не надо,– хохотнул Иблис.– Пожалей девушек.
Картинно вздохнув, он достал из кармана своего жилета перстень с владыческой печатью и протянул его тави:
– Если бы ты ушёл сегодня, просто сыграв со мной; если бы не стал кидаться на помощь валакху – вот тогда мне был бы смысл вас бояться. Но ты решил поступить иначе.
Подставив ладонь, Самаэль поймал на неё перстень и с лёгким сомнением осмотрел. Украшение было больше того, которое прежде носил Владыка – на его пальцах оно бы не удержалось, слишком крупное. Поддавшись собственному любопытству, тави примерил его на себя, и украшение село, как влитое.
С плохо сдерживаемым отвращением сняв кольцо, мужчина не глядя швырнул его в фонтан.
– Не будь так уверен, Княже.
– Конечно. Поймёшь, о чём я, когда вернёшься в ваш лагерь. Мешать уйти тебе теперь не будут.– Улыбнувшись, Иблис махнул на прощание рукой и направился обратно ко дворцу.– Спасибо за вечер. И за игру.
Глава 22. Тишина.
1.
Утро началось не с солнечного света в окно или, на крайний случай, шума дождя; не с запахов с кухни, не с шума улицы, проснувшейся раньше. Оно началось яростно и ярко – с бьющего по ушам крика, донёсшегося из коридора, но заставившего Эммериха подскочить так, будто кричали у него над самым ухом.
– Одхэн! Одхэн!!
Дверь комнаты распахнулась, ударяясь о стену, и появившаяся на пороге Мадлена заставила генерала поспешно решать – бежать ему сражаться с постучавшимся в двери врагом в исподнем или все же потратить время для того, чтобы одеться. Судя по испуганному виду девушки, готовой вот-вот разрыдаться от собственного бессилия в какой бы то ни было ситуации, бежать стоило всё-таки так, как спал.
– Одхэн, они сейчас убьют друг друга! Разними их!
Значит, ифриты в дверях всё-таки не стояли – проблема имела локальный характер. Это давало время одеться, но Мадлена оказалась настойчива, и потому Эммерих выбегал за ней из комнаты, на ходу накидывая поверх исподней рубахи кафтан. О том, кого именно надо разнимать, она не сказала, только раз за разом понукая генерала быстрее шевелиться, и в конечном итоге он решил выяснить, с кем и что случилось, уже на месте.
Звук, с которым лезвие кинжала вонзилось в стену, сопроводил хор испуганных женских вскриков; выглядывавшие из-за дверного косяка солдаты отреагировали по-разному: старший с довольной ухмылкой похлопал по плечу непозволительно мрачного младшего и протянул ему раскрытую ладонь. Едва заметив влетевшего в помещение вместе с Мадленой Эммериха, оба поспешно ретировались, уже на ходу судача о том, кто кому проспорил.
Разум среагировал быстрее, и Эммерих попытался защитить вдруг бывшего с ними на одной территории правителя, но из этого мало что вышло.
Развернувшись, Самаэль перехватил ударную руку друга, протянув за неё вперёд, и без видимых усилий подставил локоть свободной под челюсть противника. Хотя внешне казалось, что ничего особого не произошло, находившаяся достаточно близко Мадлена не сдержала короткого вскрика при звуке хрустнувшей от удара кости и кинулась подхватывать отшатнувшегося назад Эммериха.
– Гринд, Птицы ради!– взмолился Айорг.– Успокойся!
– Успокоиться?!– рявкнул первый тави, разворачиваясь на него и сгребая одной рукой за грудки.– Ты, мелкая патлатая тварь…!
Вернувшись пятнадцать минут назад с охоты, на которую кинулся, едва оказался за пределами столицы, Владыка уяснил, что он пропустил абсолютно все моменты взросления своего старого знакомого. Пропустил момент, когда некогда замкнутый ребёнок стал для многих душой компании и примером; пропустил момент, когда он научился красиво говорить, когда приучил себя к мечу и когда Джанмариа Гринд натаскал названного сына в рукопашном бою до такой степени, что в состоянии взбешённом Самаэль представлял собой локальную машину для убийств.
