– Тоже почувствовал?
Вернув всё своё внимание собеседнику, король насмешливо фыркнул и повёл плечом.
– Можно ведь было предупредить его, что отпустили малыша, Княже.
– И испортить всё веселье?– Иблис картинно поморщился.– Азарет слишком давно просил о стреле в глаз, так что всё в порядке.
Устало вздохнув – Белету осталось только предполагать, было это действительно усталостью или привычным притворством – властитель огненных земель запрокинул голову на ограждения стены и, глядя на небо, покачал ногой.
В сердце сражения ни один из них не спешил: там было достаточно одних Гаап с Гласеа, ухватившихся за возможность размять старые кости, и поплатившегося за свою самоуверенность зрением Азарета. Князь на правах правителя остался в стороне, но все же наблюдал за происходящим с крепостной стены, заняв скамейку, на углу которой с мрачным видом нахохлился Раджар.
Белет присоединился к ним просто из-за нежелания слушать причитания своих нимфочек, которые видели битву возможностью лишний раз к нему прильнуть в притворном страхе и получить свою долю ласки. Иногда от их внимания стоило отдыхать. К тому же, у них всегда по неясным причинам вызывал вполне искренний ужас вид главы легиона в обычных штанах и рубахе, собиравшего волосы в слабую косу. Будто он родился в распашных одеждах и с кучей золотых украшений.
– Не кисни ты так,– ифрит решил, пока на то имелась возможность, докопаться до Раджара.– Жив ведь остался.
– Будто для этого было необходимо мной, как почтовым ястребом пользоваться,– огрызнулся в ответ молодой человек, бросая косой взгляд на отца.
– Зато гляди,– Иблис чужого недовольства не заметил, продолжая смотреть на небо,– ты оказался в чём-то полезен.
– Ястреб,– хмыкнул Белет,– скорее уж голубь.
– Мы правда будем обсуждать именно это?!
Не сдержав смешка, Белет оставил молодого человека в покое – ему и так достаточно было собственных мыслей, евших с момента возвращения к столице и осознания, что родной отец попросту попользовался его наивностью в собственных целях.
Наблюдение за битвой тянуло за собой воспоминания из прошлого. Он не мог назвать точное время, прошедшее с того момента, когда сам, подобно Гласеа, резвился на поле боя, упиваясь собственным превосходством над противником – те года давно канули в Лету. Разум подсказывал, что последний раз был когда-то в Первой Эпохе, но подробностей припомнить не получалось, из чего Белет, тихонько хмыкнув себе под нос, пришёл к выводу о несущественности тогдашних своих деяний.
Куда как ярче были картины совсем далёкого прошлого, когда огненные эркены уже были на грани вымирания, но все ещё встречались в небе, а народ не придумал после исчезновения очередной нации с лица земли начинать отмер новому витку жизни мира. Тогда у них был противник, заставлявший ифритов беспокоиться о себе и измышлять пути для победы. Последнее осталось с ними навсегда – войска, подчинявшиеся тому, кого опасался сам Иблис, научили их, что следует неизменно быть на шаг впереди противника и ни в коем случае не позволять ему полностью понять, что может представлять из себя армия.
Перед мысленным взором явственно встал образ: он сам, перепачканный в крови, ярко выделявшийся на карминной коже, с озлобленной восторженностью вырубающий вражеских солдат, словно сорняки в саду. До последнего полагавший, что имел над ними превосходство, пока не оказался на лопатках, с вонзённым в горло широким наконечником копья, жёгшим края раны хуже самого яростного пламени. Если бы не Ориакс, пришедший тогда на помощь, ифриты бы лишились одного из четырёх королей.
Невольно кашлянув, Белет прикоснулся к собственной шее. Раны давно затянулись, но легче от этого не становилось – тогда он просчитался, наивно полагавший, что никто не сможет быть ему ровней. В юные годы всегда забывал о том, что младший брат сидевшего теперь позади властителя огненных земель находился лишь на шаг позади любимого сына и первенца.
– Почему ты вообще здесь прохлаждаешься?– недовольным тоном поинтересовался Раджар.– Или это правда, что всё, на что ты способен – затащить противника в койку?
Ифрит обернулся, одарив молодого человека ехидной улыбкой:
– Ну, даже если и так, я могу хотя бы это. Всяко лучше, чем быть почтовой голубкой.
Раджар, хотев возмутиться в ответ, мелко дёрнулся из-за того, что отец рядом с ним двинулся, утратив всякий интерес к наблюдению за облаками.
Шутка, которой Белет в своё время напугал мать мальчишки, просто с наигранным сожалением поинтересовавшись, как может быть родным Князю совершенно на него не похожий ребёнок, стала казаться не такой уж смешной – Раджар и правда не перенял от родителя ничего, что могло бы указывать на их кровную связь. Разве что способность служить тем самым посыльным, позволявшим, не прилагая особых усилий для передвижения, пообщаться с нужной личностью.
Мысль о том, что наличие эфемерного указа для наёмников подтвердила молодому человеку Сейрен, оформилась в голове Белета в осмысленный вывод с некоторым запозданием.
– Дедушка Иблис,– расплылся в глумливой улыбке король, с прищуром глядя на того, к кому обращался.– А, дедушка Иблис?
– Дяденька Белет,– не обращая внимания на недоумённо за ними наблюдавшего Раджара, отозвался Князь.
Неприкрыто скривившись, Белет подумал о том, что идея сбежать на битву перестала выглядеть такой уж непривлекательной.
Глава 27. Кровавые реки.
1.
Никогда не бывший любителем участвовать в прямом столкновении, Айорг каждый раз с радостью отдавал право рубить друг друга остальным. Сам он предпочитал держаться в стороне, помогая примерно так же, как ныне Азарет – своим, но сегодня был совсем не тот случай.
Подобное никак не убедило его в необходимости остаться. В условиях нынешней битвы Ноктис был слишком яркой и массивной мишенью, что никак не могло играть на руку его хозяину, а ближний бой с использованием посоха скорее бы оказался провальным, чем выигрышным. Ифриты были достаточно быстры для того, чтобы в момент, когда он бы делал замах, отсечь ему руку.
Внутренний голосок, когда он, покрепче ухватив поводья, заставил своего коня развернуться в противоположную от битвы сторону, твердил: «Первый советник – должность дипломатическая, не пристало биться в первых рядах». Он бы оправдывал себя этим и потом, если бы Гринд вдруг заметил отсутствие и, в случае победы, решил услышать причины к бегству. Ему было легко заявлять, что в руки оружие должен взять каждый: генералы частенько грешили этим, полагая, будто все до единого в империи способны сражаться.
Он уже сделал для этой битвы всё возможное: у людей была та фигура, за которой они готовы были идти хоть в самое адское пекло, а среди сражавшихся шныряли четверо из Двенадцати Клинков. Когда-то давно бывшие наёмниками, которых проклял один обманутый ими человек, они не слишком от этого потеряли в силе, всего лишь с тех пор нуждаясь в чужой руке, что вытащит меч из ножен. После этого сохранившие в себе жажду крови наёмники со всем разбирались сами, а, пожив достаточно в Чертогах, помнили, с кем не стоит вести двойную игру. Империи они были полезнее того, кто когда-то откопал их в руинах заброшенной сокровищницы времён Второй Эпохи.
