Вот она – игровая механика в действии! Происходи всё в реале, обязательно среди этой толпы пару десятков горячих голов бы нашлось, что, несмотря на свой страх перед неведомыми болотниками, ко мне бы подскочила и, порубив на скорую руку, быстренько ретировалась обратно.
А тут ни-ни. Заложено в программе, убивать всё живое только на строго отведённой территории? От сих, до сих. И всё. На сантиметр дальше очерченной границы не переступят. Думается, что подойди я к ним сейчас чуть ближе, на расстояние удара меча и тогда мне ничего не грозит. Будут так же пищать и ни один даже кончика своей конечности дальше, чем положено не просунет.
Проверят, правда, свою догадку я не стал. Не настолько любопытен, чтобы такие эксперименты, рискуя жизнью, ставить. Да и рана о себе забывать не давала. Идти мне надо, а не гляделки с поганью устраивать.
Хотел шагнуть назад и грохнулся навзничь на спину, да так, что зубы лязгнули. Поднимался я с трудом. Сначала ноги, успевшие по щиколотку в песок, еле выдрал, затем кисти рук на которые опереться вздумал, словно в кисель в землю провалились.
Но всё же поднялся. И медленно побрёл прочь, окончательно развернувшись к погани спиной.
Вот так и бреду уже больше часа сам не зная куда. Пусть медленно из последних сил переставляя ноги, но бреду. Останавливаться нельзя. Второй раз нипочём не подняться. И так, чуть шаг замедлишь, ногу, будто из тины вязкой выдёргивать приходится.
Да. Долго я так не протяну! Рану на ходу кое-как перетянул, но кровь всё равно сочится. Вон весь бок мокрый! И с каждой потерянной каплей крови всё больше накатывает слабость: туманит рассудок, давит на плечи, виснет на ногах. А тут ещё и счётчик буквально залип на восьмёрке, не желая двигаться с места. Видать когда я окочурюсь, скотина такая дожидается!
Не дождётся! Уткнувшись в очередной раз в болото, я начал забирать вправо, подальше от мутной воды и живущих в ней монстров.
Интересно как далеко тянется эта плешь? Скорей бы на нормальную землю выйти. Там хотя бы дух на твёрдом бережке перевести можно было бы. А может и мужиков, что в этой бойне уцелели, встретить. Эх! У Тимофея Никитича в своё время спросить не догадался. За этот час я никак не больше двух километров прошёл. Скоростная черепаха, блин! Но хоть знал бы сейчас примерно, сколько ещё осталось.
Одно хорошо. Сбиться с дороги нереально. Болото, что перешеек в своих тисках зажало, петлю заложить не даст. В нужную сторону своим краем всегда подкорректирует.
Огонь на берегу возле самого болота я заметил случайно. Когда в первый раз в тумане его отблеск мелькнул, сначала не поверил. Шёл уже на автомате, почти ничего не соображая и машинально переставляя ноги. До отблесков ли тут? По счастью плёлся я как раз в сторону костра, в очередной раз незаметно для себя свернув к болоту. Искорка пропала, появилась вновь, начав набухать, нерешительно раздвигая в стороны шторки из тумана. Ещё пара шагов и я вышел к костру.
Я замер какое-то время, тупо пялясь на пламя. Апатия, мягкой ватой окутавшая мозг, отступала неохотно и всё же передо мной всё более чётко вырисовывалась открывшаяся картина; огонь горящий прямо из голой земли, небольшой котелок с чем-то аппетитно булькающим над ним, тёмная фигура, расположившаяся возле огня на одном из толстых необструганных брёвен и небольшой хрустальный шар ярко полыхающий кровавыми сполохами и висящий прямо в воздухе в метре над землёй.
Но меня больше даже не этот шар впечатлил, а незнакомец. Зыбкий он какой-то, смазанный. Ну, словно не до конца проявившаяся фотоплёнка. И просвечивается слегка, будто стекло мутное. И вместе с тем сомнения в том, что передо мной реальный человек, а не призрак какой-нибудь, почему то не возникало. Сидит, смотрит на огонь и не вязнет, что характерно!
Я решительно мотнул головой, окончательно разгоняя липкую хмарь, мешающую ясно мыслить. После отдохну, если будет такая возможность. А сейчас всю волю в кулак собрать нужно. Если и остался у меня шанс выжить, то он вон передо мной на брёвнышке сидит!
Пока доплёлся до костра, успел разглядеть местного кашевара.
Впрочем, разглядывать там было особо нечего. Подбитый мехом длинный чёрный плащ, да толстые застёгнутые на золотые пряжки, ботинки. Лица, из-под накинутого на голову капюшона, было совсем не видно.
– Приветствую тебя, уважаемый, – прохрипел я, не узнавая собственного голоса. – Дозволишь у огня погреться?
– Игрок? Дошёл всё же, – прошелестел тихим свистящим голосом тот, даже не повернув в мою сторону головы. – Я уж думал так и сгинешь в зыби этой проклятой. Упорный. Это хорошо.
– Чего же хорошего? – не согласился я с ним, переминаясь в хватающей за ноги грязи.– Насилу дошёл. Мне передохнуть бы, чутка.
На этот раз незнакомец не ответил, лишь плотнее завернувшись в плащ.
Я, передёрнув плечами, решительно направился в сторону свободного бревна. Оно, конечно, не очень вежливо к чужому костру без приглашения пристраиваться, но очень уж пренебрежительный тон, которым меня встретили, покоробил. Да и нужен я этому кашевару, зачем то. По всему видать, не просто так он тут на пикничок устроился. Меня ждал. Ну а раз ему от меня что-то нужно, пускай гонор свой поубавит. Прогибаться я тут ни перед кем не собираюсь и такие поползновения на корню пресекать нужно!
Я буквально плюхнулся на импровизированное кресло и, застонав, ухватился за бок. Рана на резкое движение отозвалась острой болью, буквально выворачивая кишки наизнанку. Я мысленно чертыхнулся, чувствуя, как пальцы пропитываются сочащейся кровью. Мда. Плохи мои дела.
– Я часто сюда прихожу, – неожиданно заговорил незнакомец. – Каждый прорыв. Вот только зачастую понапрасну. – Он вздохнул и, склонившись над котелком, помешал бурлящую смесь большой деревянной ложкой. – Во внутренние миры тяжело попасть. Они как сжатая до предела пружина, так и норовят вытолкнуть за свои пределы всё чужеродное. Столько сил уходит, чтобы сюда добраться, – кашевар сокрушённо покачал головой. – И ещё больше, чтобы удержаться здесь на какое-то время хотя бы одной ногой! И зачастую всё напрасно. Кто гибнет по дороге, кто мимо проходит. Ты всего лишь шестой, покамест. И скорей всего не последний.
– И что стало с теми пятью, что пришли сюда до меня? – вяло поинтересовался я, кусая губы, чтобы не заорать от боли. Предстояли торги, и показывать свою слабость потенциальному покупателю не следовало.
– Они умерли, – проинформировал меня тот, наконец-топоворачиваясь ко мне. – Иначе, зачем бы мне ждать тебя?
Суровый взгляд серых глаз, ястребиный слегка искривлённый нос, недовольно поджатые губы, торчащие из-под полностью седой густой бороды. Старик. Но, по всему видать, старик не простой.
– А зачем было меня ждать?
– Умерли окончательной смертью, без возрождения, как это у вас иногда бывает, – продолжил тот, не ответив на мой вопрос. – Впрочем, – он неприятно усмехнулся. – Ты и сейчас находишься на пороге истинной смерти. Я вижу!
Я отвернулся, с трудом удержав на языке колкий ответ.
