Сом курит.
Поддакивает.
Пытается уловить нить повествования.
Мужик делится наблюдениями о судьбе и природе человеческой. Рассказывает, что жить на свете не так уж и плохо. Второй курильщик кивает словам дужка-товарища, и пускает дым.
Миха понимает, что парфюмерия из Кокчетава сработала. Зато он совершенно не понимает, о чём твердит новый знакомый. И не понимает, какого хрена Нона Викторовна его сюда привезла. Он выслушивает еще одну порцию похмельной мудрости. Прощается с красноречивым забулдыгой. И шагает обратно, к вишнёвой девятке.
***
Небо над промзоной затягивает тучами. На стёклах автомобиля конденсируется влага.
Сом желает ответов. И его время приходит. Нона Викторовна наконец-то посвящает ученика в свои планы. Она показывает на тёмную махину Второго Пищевого Реактора.
– Смотри, Сомов. Там, внутри, под бронекуполом – Машина Грижбовского. Наследие моего деда. Фундамент Кривоградского проекта. Столовая для пожирателей, решение главной проблемы нашего города. Вот благодаря чему мы сосуществуем.
Роскошная дама вздыхает. Миху снова охватывает липкий страх. Он даже не предполагал, что Нона Викторовна способна на ахи и вздохи! Что происходит!?
Училка продолжает лекцию.
– Бери документы. Не запачкай. Не вынимай из файла. Сегодня твой звёздный час, Сомов. Иди к воротам. И жди, когда они откроются. Тебе пора начать питаться. Иначе рано или поздно потеряешь контроль. Итак, Сомов – сегодня ты возвращаешься к нормальной жизни. С чем тебя и поздравляю. Главное – не забывай об одеколоне.
Объяснения не помогают. Миха начинает паниковать.
– В смысле, питаться? Я как-бы не голоден. Вы это к чему, Нона Викторовна?
– Сомов, не нервничай. Доверься инстинктам, ощущениям. Ты сам поймешь, что делать. Внутри есть психологи. Ты в хороших руках.
– А как же вы!?
– У меня нет допуска. Мне он не нужен. Я сделала этический выбор между кровью, плотью и спермой. Погоди-ка, Сомов. Ты тоже подумываешь о питании спермой?
– Нет, нет, господи, пиздец, какой зашквар! Пардон, я хотел сказать, что я… кхм. Простите, Нона Викторвна, если невежливо прозвучало. А причём тут кровь? Вы же знаете, я не испытываю тяги, ну… к расчленёнке.
Училка хлопает Сомова по плечу. В её голосе появляется некоторое томление. Коварная дама так и не придумала иных способов приободрить школяра.
– Ты пожиратель. Ты должен питаться, чтобы сохранять контроль. Всего три варианта – сперма, плоть, кровь. Ты должен встретиться со своей природой. Доверься инстинкту. Когда всё закончится, бери такси и дуй ко мне. Расскажешь, как прошло. А я, так и быть, найду способ тебя утешить. Ты понял, о чём я? Мы думаем об одном и том же? Да, Сомов? Вот так и рождается взаимопонимание. А теперь – вперёд!
***
Дождь усиливается. Смывает в Курнявку взвесь химического дерьма. Запах ацетона исчезает. Ему на смену приходит вонь сырой плесени. Вонь гнили и застоявшейся болотной воды. Словно кто-то забыл запереть дверь огромного погреба.
Сомов топчется у ворот вместе с остальной скучающей публикой. Переминается с ноги на ногу, теребит файлик с документами, щупает в кармане флакон с мушиной вытяжкой. Прокуренный мужик снова бубнит о человеческой природе. Миха снова курит чужую сигарету, и пытается понять хоть что-то из бессвязных речей.
Нона Викторовна послала воздушный поцелуй сквозь стекло автомобиля.
И унеслась по своим делам.
Оставила его наедине с… чем? С болтливыми курильщиками? Со Вторым Пищевым Реактором? С вопросами? Он знает, чувствует – ответы здесь. Внутри громады из железобетона. За тяжёлыми стальными воротами.
Однако, Миха не чувствует воодушевления. Впервые за много дней он остался один. Лишился патронажа кровожадной бестии. Блистательной женщины. Бесчеловечного существа. Роза взывала к сердцу и питала надежду. Череп был источником ужаса – но и стеной, отделяющей от ужаса. Отныне, он может рассчитывать лишь на распечатки из администрации. И печати с гербом Кривограда. Достаточно ли печати, чтобы не быть убитым, растерзанным, съеденным? Надежен ли одеколон из солнечного Кокчетава?
Тревоги и мысли о счастливом воссоединении с Ноной Викторовной – вот и всё, что осталось у Сомова.
Раздумья прерывает звук электрического звонка. Над воротами загорается зелёная лампа. Двери со скрипом отворяются. Из норы в бетонной стене выходят люди. Десять или двенадцать человек. Обычные горожане, ничем не примечательные. Цветные куртки, дамские шляпы, зонты и резиновые сапоги. Процессия молча бредёт к выходу из каменного колодца.
– Наконец-то, ёб твою мать. Заебали, блядь, людей под дождём мариновать. Пошли, пацан. Наша очередь.
Прокуренный мужик щелкает пальцами. Бычок летит в лужу. Серые фигуры шагают навстречу тусклому свету.
И Миха шагает вместе со всеми.
Глава 26
Миха бредёт по длинной бетонной кишке.
Под ногами – металлическая решетка. Над головой – ряды тусклых светильников. Шаги новых знакомых отражаются от стен. Они идут сквозь шлюзы, открытые многотонные двери. Сервоприводы и стальные пробки, точно такие, как в бомбоубежище. Где-то впереди, метрах в тридцати, пятно яркого желтого света.
Через минуту процессия попадает в светлый зал с высоким потолком.
На выходе из кишки визитёров встречает охрана. Парни в серой униформе без опознавательных знаков. Миха не замечает оружия – лишь рации и планшеты. Каждый вошедший суёт охране блестящую пластиковую карту. Это мало – напротив лиц оказывается громоздкий сканнер. Раздаётся писк. Зажигается зелёная лампочка. После проверки граждане направляется в один из круглых ходов. Над норой горит надпись – «Столовая».
Выпускник суёт охраннику файл с документами. Тот внимательно изучает печати. Сверяется с планшетом.
– Михаил Сомов? Да, всё верно. Нас уведомили. Информирую о том, что вы находитесь на режимном объекте. Видеосъёмка и фотография запрещены. И повлекут уголовную ответственность. Разглашение любой информации о Кривоградском предприятии специального питания запрещена. И повлечёт уголовную ответственность. После получения «социальной карты пожирателя» вы будете дополнительно проинструктированы. Прижмите большой палец для отпечатка. Распишитесь в ознакомлении.
Тип в униформе подносит планшет к носу Сомова. Тот успевает прочесть лишь огромное слово «Секретно». Всё остальные параграфы набраны нечитаемым мелким шрифтом. Миха слишком растерян, чтобы вдаваться в детали и качать права. Отступать поздно. Он давит экран, берёт стилус, оставляет аккуратную закорючку.
– Ожидайте. К вам выйдет специалист.
Миха ожидает. Щурится от яркого электрического света. Разглядывает местные интерьеры. Зал напоминает станцию метрополитена – не хватает лишь рельс. Круглые железные двери, решетки воздуховодов, громадные люстры с сотнями ламп. В центре зала бронзовая статуя. Уменьшенная копия «Красного Пищевика» – точно такого, как на главной городской площади.
