Вейма попыталась потрясти собрата за плечо, но с тем же успехом можно было трясти стул.
— Липп! Очнись!
Она попыталась отвесить вампиру пощёчину, но только отбила руку. Попробовала коснуться его разума… но её собственный был как будто с ободранной кожей и шарахнулся в сторону от прикосновения. Было больно. И страшно. А если Липп умер? Она не могла его почувствовать. Не могла узнать… если она здесь в обнимку… с покойником?!
И где она?! Разум вампирши был слишком слаб после той ночи. Она не могла почувствовать ничего свыше того, на что был способен обычный человек.
— Липп! Липп! Липп!!! Проснись!
Бесполезно.
Он не слышал.
Вампирша вздохнула.
Она не выдержит.
Она не сможет.
Нет.
Да.
Вейма, зажмурившись, прижала свой палец к обнажённому клыку собрата. Зуб, острый как игла, пронзил кожу. Показалась кровь. Вейма закусила губу и нажала сильнее. Капля крови скатилась с пальца и упала в открытый рот вампира. Вейма отдёрнула руку, вдохнула запах собственной крови и потеряла сознания. Она уже не увидела, как щёлкнул, закрываясь, рот собрата и как горло шевельнулось, проглатывая крохотную каплю.
* * *
— Вейма! — услышала она голос спустя… спустя какое-то время пустоты, заполненной только алой тьмой. — Очнись, сестричка.
Вампирша неохотно открыла глаза.
— А теперь расслабься! — скомандовал Липп нарочито весёлым голосом. — Сейчас расцепимся.
Расслабиться не получилось. Расцепляться было больно.
— Повезло тебе с мужем, — сказал Липп, когда они, тяжело дыша, раскатились в разные стороны. Далеко раскатиться не получилось: комнатка была крохотная, даже не комната, а чулан, и вампиры так и остались тесно прижатыми друг к другу. — Будь у меня жена и застань я её в такой позе… убил бы…
— Свою жену заведи, — прошипела Вейма, — тогда и говорить будешь.
— Обязательно, — пообещал вампир и уставился на дверь. Вампирша посмотрела туда же. Потом они оба принюхались. Переглянулись.
Липп присвистнул. Вейма истерически рассмеялась. Сквозь дверь они, конечно, не видели. Но, отдохнув, сумели почуять мысли, чувства и даже отголоски действий людей, заперших их здесь.
— Мда… — медленно потянул вампир. — Вот так вот с людьми. Мы их спасали, а они бросили нас в чулане для мётел…
— Они, похоже, не знали, какими мы очнёмся, — предположила Вейма. — Вот ты бы что сделал на их месте?
— Если бы нашёл двух сцепившихся вампиров, которые ничего не соображают? — уточнил Липп. — Отрубил бы им сразу головы.
— Липп!
— Ну, тебе бы не отрубил, — смягчился вампир. — Но ты спрашиваешь про двух других вампиров. А зачем нам конкуренты?
Он снова посмотрел на дверь.
— Мда… Надо будет поговорить с отцом Сергиусом, — потянул он. — Они серьёзно хотели удержать двух вампиров в чулане? Подпёрли дверь сундуком? Вейма, сестричка, они это серьёзно?
Он встал на ноги и протянул Вейме руку. Она поднялась и застонала. Болело всё тело. Болело даже там, где, казалось, вообще не может болеть.
— Я надеюсь, они сначала заговорят, а потом попробуют нас убить, — сказал Липп.
— Перестань, не смешно, — поморщилась вампирша.
Липп не ответил. Он плотно сложил руку и ударил в дверь, пробив её насквозь. Вытянул вперёд и начал медленно просачиваться сквозь проделанную им дыру, пока в чулане не осталась только одна рука. Она нетерпеливо дёрнулась. Вейма вложила в неё свою и при помощи собрата принялась просачиваться следом за ним.
— Приблизим Освобождение, сестра! — торжествующе заявил вампир, когда они оказались снаружи.
— Приблизим Освобождение, брат, — нервно отозвалась вампирша. Да уж, вот это освобождение так освобождение.
— Вот если бы они дверь окованную поставили, может быть, так легко бы не получилось, — отметил Липп. — А вообще, могли бы нас хотя бы сковать.
— А то мы бы цепь не порвали, — засмеялась Вейма.
— Тогда отрубить головы.
Говорить о том, что произошло, не имело смысла. Они не просто истратили слишком много сил, они долго пробыли в таком тесном контакте, на какой не решается ни один вампир. Сосредоточившись на том, что происходило в их душах, они потеряли свои тела. Беспокойство людей было оправдано. Вместо них могло проснуться… что-то другое. Что — не хотелось даже и думать.
— А хорошо было, — вдруг мечтательно заявил Липп, пока они шли через подвал — люди затащили их в дальнее крыло. — Когда-нибудь с девушкой так попробую. Чтобы вот так… близко… м-м-м… только не говори, что тебе не понравилось!
В другой момент Вейма бы отвесила собрату пощёчину. Сейчас она только засмеялась. Вампиры не вступали в брак и не образовывали пары в привычном людям смысле. Они знали только одну настоящую страсть — то удовольствие, которое несёт обращение в вампира. Один раз — ещё человеком, и потом, может быть, много раз — когда обращаешь других. Супружество же… ни один вампир не будет терпеть рядом себе подобного, если это не его ученик, не его учитель и не ученик его учителя. Но все они считались друг другу родственниками… связь между ними считалась инцестом.
— Ладно-ладно, — «сдался» вампир. — С братьями-заступниками мне тоже не понравилось. А вот немного крови не помешает.
* * *
Вейма, пошатываясь и всё ещё обнимая Липпа — он помогал ей идти, — брела по подвалу, пока не учуяла то, что заставило её задохнуться от подступившей к горлу тошноты.
— Что стряслось, сестричка? — встряхнул её собрат.
— Ты ничего не чуешь? — скривилась вампирша.
Липп принюхался и тоже скривился.
— Пахнет святошами. Один ранен, но его перевязали. Ещё несколько наших братьев, из тех, кто был здесь прошлой ночью. И стражники. Тебе-то что с них?
— Да нет! — вышла из себя Вейма. — Они позвали сюда Клеменса!
— Ну и что?
— Он палач!
Липп остановился, положил руки на плечи сестре и заглянул ей в глаза. Это могло выглядеть внушительно, если бы он не был ниже её на голову.
— Сестричка, — проникновенно начал он, — а как бы они допросили пленных без палача?
— Они могли позвать нас!
Липп расхохотался.
— Ну да! Тебя, чтобы увидеть их кровавые планы, и меня, чтобы послушать их молитвы! И что бы они потом рассказали совету?
Вейма не ответила. Липп был прав, но признавать этого не хотелось. Вампирша терпеть не могла старика Клеменса. Не то чтобы «не любила», а буквально: не могла терпеть. В его присутствии ей слышались стоны и крики боли, треск ломаемых костей, мерещились вырванные ногти, свинец, заливаемый в горло и множество таких вещей, о которых Вейма предпочла бы не иметь ни малейшего представления. Рядом с ним вампиршу всегда мутило.
