Нора тихонько злилась. Она знала о девках, с которыми развлекался Клос, и искренне желала, чтобы с ним случилось что-нибудь особенно неприятное в их обществе. Иногда она даже смаковала эти мысли, в подробностях представляя, как и что случится с её «уважаемым супругом». Осуществить это не так уж сложно — всего-то зачаровать что-нибудь ядовитое на проявления страсти. Жаль только, учитель упорно не желает рассказать, как это делается. Сегодня Клос, весь в новеньких, с иголочки, одеждах, который собирался вот-вот уйти облачаться в турнирный доспех, выглядел особенно привлекательно — и тем самым особенно злил жену.
Надо было пригласить его в свой дом.
Надо было спросить, не хочет ли он разделить с ней ужин.
Враг бы его побрал, Нора не хотела прямо спрашивать собственного мужа, собирается ли он разделить с ней ложе — или предпочтёт искать продажной любви, а то и, того хуже, соблазнит какую-нибудь горожанку своей рыцарской статью.
Нора поклялась себе, что непременно упросит Лонгина научить её чему-нибудь, что по-настоящему подействует. Враг бы побрал эту магию, любая ведьма может сварить приворотное зелье, а волшебница, видите ли, должна начинать «с чего-нибудь попроще»!
Клос снисходительно похлопал жену по руке. Нору бросило в жар и она заскрипела зубами от бессильной злости. Он нарочно издевается!
Вейма мысленно засмеялась и отвернулась от госпожи. От Марилы опять разило тем человеком. А ещё… Забавно… Вампирша встала и подошла к воркующей со своим нагбарцем сумасшедшей.
— Марила, — окликнула вампирша, — откуда ты взяла крысу?
Безумица неохотно оторвалась от своего «дружочка» и раздражённо повернулась к вампирше.
— Мне дал крысу человечек! Смешной очень!
— А что в нём было смешного, Марила?
Сумасшедшая пожала плечами.
— Всё!
— А что он тебе сказал?
— На, держи крысу, сказал. И ещё он сказал, что этот их… нагбарец главный, дурак!
— Марил! — вскинулся Мюр. — Твоя не должна так говорить про Сайолтакк!
— Я так и не говорила, — заверила сумасшедшая. — Это всё человечек, правда!
Человечек, значит. Дал Мариле крысу и натравил на заложника.
Надо сказать Виру. Посвящённый Виль или не посвящённый, зачем-то он выманил нагбарцев из их трибуны…
Она вернулась к своей госпоже. Клос как раз прощался и отвешивал жене самый, наверное, небрежный поклон, который вообще мог изобразить. Вейма разозлилась. Она понимала, что испытывает не столько свою злость, сколько переживает то же, что и прямо-таки пышущая негодованием Нора, но это дело не меняло. Вампирша посмотрела рыцарю прямо в глаза и сказала, обращаясь к Норе:
— Ваша милость, если позволите, я провожу господина Клоса. Мне надо обсудить с ним вопрос… его содержания.
Нора очень удивилась.
— Ваша милость… — с деланной почтительностью повторила вампирша.
— А? Ну, иди, коли надо.
Вейма поклонилась и кивнула Клосу на выход с трибуны.
Рыцарь поплёлся за ней, внезапно потеряв по меньшей мере половину своего блеска.
Снаружи он остановился и с вызовом посмотрел на советницу своей жены. Сделал своему кнехту знак не подходить.
— Я вас слушаю, — ледяным голосом произнёс Клос. Вейма дёрнула уголком рта. Клос не любил её и побаивался — с тех ещё пор, когда его, безусого мальчишку, только прочили в мужья Норе, и Вейма с мужем приезжала в графство Вилтин поучаствовать в его воспитании.
— Ты, мальчик, кажется, забыл, за что барон цур Фирмин выделил тебе содержание, — строго сказала вампирша.
Клос аж задохнулся от возмущения и от невозможности бросить в лицо собеседнице все те слова, которые он подумал.
— Барон меня не купил! — с трудом прошипел рыцарь.
— Нет, не купил, — скрестила руки на груди Вейма. — Он взял тебя в семью. В семью, понимаешь это слово?
Клос пренебрежительно фыркнул.
— Я хочу, чтобы ты вёл себя прилично, разговаривая со своей женой. Разве твой батюшка так говорит с твоей матушкой?
— Моя матушка никогда не обращалась так с отцом, как будто он… он… он…
— Клос, — с притворной мягкостью положила ему руку на плечо вампирша и почувствовала, как напряглись мускулы рыцаря. — Ты ещё молод. Нора тоже. Прояви немного терпения.
— Я дал ей сыновей. Чего вы ещё от меня хотите?!
— Когда-нибудь, — тихо и прочувственно произнесла советница баронессы, — её милость не только унаследует титул отца, но и встанет во главе Тафелона. Она не мужчина и кто-то должен будет взять на себя военные дела. Ты рыцарь, Клос. Ты муж будущей правительницы Тафелона. Ты понимаешь, что это значит?
— В гробу я видал…
— Клос, я тебя ни к чему не принуждаю, — по-прежнему мягко произнесла вампирша. Её чёрные глаза, казалось, смотрели в самую душу рыцаря. — Я только прошу, ты это понимаешь? Немного терпения… ты так молод… и Нора так молода… Она всё ещё любит тебя… не кривись, любит, просто не умеет этого сказать.
Клос растерянно кивнул. Вейма подавила неуместную улыбку. Если сказать такому хвастливому рыцарю то, что ему приятно будет услышать, он поверит вам и пойдёт хоть на край света, лишь бы не разочаровываться.
— Поэтому, — добавила она в голос убедительности, — ты попросишь — вежливо попросишь, Клос! — права навестить её милость этим вечером. И если ты не дурак, — а ты не дурак, а, Клос? — ты останешься в её доме и будешь вести себя как подобает супругу.
Неожиданно она улыбнулась.
— Ты зря считаешь, что тебя тут держат за комнатную собачку. Перестань хвастаться, не думай, что тебя здесь унижают, веди себя как мужчина, а не мальчишка. Не пытайся приказывать, не жди и не подчиняйся приказаниям. Я думаю, ты останешься доволен… своей семьёй… господин рыцарь.
Она хлопнула Клоса по плечу и ушла. Не то, чтобы он ей до конца поверил. Но, когда разговариваешь с вампиром… ты сделаешь то, что тебе приказывает вампир. Даже если не знаешь, кто перед тобой.
* * *
Турнир шёл своим чередом. По ристалищу гарцевали рыцари. Герб Клоса был белого цвета и разделён пополам красным поясом. На одной стороне красовался красный конь — герб Вилтина, а на другом — чёрная огнедышащая пантера, герб его жены. Проезжая мимо ложи Фирмина, Клос почтительно склонил голову и отсалютовал жене копьём. Нора покраснела, а Вейма одобрительно подмигнула юноше.
Мюр неподалёку рассказывал Мариле «про славный Грайогэйр». Гербом Нагбарии был золотой олень на пурпурном поле, увенчанный алой короной, которая переплеталась с его рогами, а личным гербом Грайогэйра был точно такой же олень, но белый на зелёном фоне. Это означало, что камерарий тана находится в отдалённом родстве с королевской семьёй Нагбарии — настолько отдалённом, что трон и корона не достались бы ему, даже если бы все остальные родственники умерли бы.
