Надо успокоиться.
Успокоиться надо.
Крысы… подумаешь, крысы. Даже если мутанты. У них там… у них там хватит людей. И не людей. А вот и они…
Ричард шел, словно не замечая тварей, которых становилось больше и больше. Он ступал неспешно, явно прислушиваясь к происходящему. И не только он.
Я видела и Светозарного, отвратительно яркого в сияющих его доспехах. И островитян.
Черные панцири Легионеров.
Лассара, который явно был чем-то обеспокоен, но… но тоже он не замечал! Как они могут этого не замечать?! Тварей ведь столько, что… они взобрались на стены, облепили скелет дерева, ветви которого расстилались над улицей.
Они залезли на крыши.
И перегородили дорогу.
А люди… люди просто шли.
— Осторожно! — я не удержалась, и этот крик заставил зеркало вспучиться пузырем. Нет, так не пойдет! Я вцепилась в раму, вдавила пальцами стекло. — Осторожно! Тут твари! Да оглянитесь вы же…
Пузырь втянулся, чтобы в следующее мгновенье выплюнуть мне в лицо сонм осколков. Охнула Теттенике. И я закричала от боли.
Но Ричард… Ричард вздрогнул.
И увидел.
Я точно знаю!
Воздух.
Воздух был сухим, хотя от моря отошли всего-то ничего. Но стоило оглянуться и… за спиной пустая улица, точно такая же, как впереди. И эта пустота гнетет.
Небо.
Солнце поднялось достаточно высоко, но небо все равно сизое, какое-то измаранное. И чудится, что вот-вот не выдержит оно, исторгнет из себя то, что поглотило.
Тьму.
Тьмы тоже нет. То есть, она есть, но где-то там. Впереди. И в голове мечутся дурные мысли, что надо отступить, что… если Ричард не хочет погубить всех, надо отступить. Несложно ведь.
Сложно.
Он идет.
Шаг. И еще шаг. И шаги нужно считать, чтобы сосредоточиться хоть на чем-то. А в спину смотрят. Взгляд этот, внимательный, Ричард чувствует. Он обернулся.
Никого.
Ничего.
И улица пуста. Пуста улица. А откуда взгляд? И это чувство, будто… что-то не так.
— Лассар?
Ксандр так и не появился. Растворился где-то в недрах города, и с концами. Жив ли? Мертвые не могут умереть. Или все-таки… нет, это не смерть.
Покой.
Хуже, если он поддастся тьме. А он ведь дитя её и… и недаром отец Ксандру не доверял.
Или доверял?
Он ведь оставил с ним Ричарда. Больше не с кем было? Нет, в другом дело… но что-то неладно.
— Командор?
— Что?
— Что-то не так…
— Что?
— Не знаю, но что-то не так, — Ричард остановился. Снова. И люди недовольны. Люди… не чувствуют? Определенно. Люди боятся и в то же время страх подстегивает. Страх требует действия. Им кажется, что если идти быстрее, то они раньше доберутся до цели.
Цель.
Что есть цель?
Так. Сосредоточиться и…
— Ближе, — взгляд никуда не исчез, правда, теперь Ричард чувствовал, что смотрят не сзади. Не только сзади. — Сомкнуть строй, но спокойно. Медленно.
Он и говорил тихо.
Лассар поднял руку. Поднялись щиты. И люди шагнули друг к другу. Воздух задрожал и…
— Осторожно… — эхо крика истаяло в тишине, если оно вовсе было. А тот же воздух, такой плотный, такой густой, вдруг стал прозрачным. И Ричард увидел.
Тварь.
Крысак.
Огромный жирный отвратительный крысак сидел на стене. Он был стар даже для нежити, ибо темная шкура его пошла складками, а в них скрывались мелкие язвочки темной плоти. Из загривка торчали иглы. Остаток длинного некогда хвоста свисал со стены.
Крысак сидел и ухмылялся.
— Это мы его… — Лассар положил руку на клинок. — Боимся?
— Не его, — отозвался Ричард, озираясь. — Их!
Глава 28. О том, что размеры — не главное
«Воздел чернокнижник руки к небесам, простер их над землями, и тогда-то, слову его послушные, поднялись из земель тех мертвецы. Вставали и люди, и звери, великие и малые, один другого страшнее. И видя то, наполнились страхом сердца людские. Но выступил пред войском юноша, какого никто-то прежде не видывал, и сказал он так…»
«Сказание о благочестивом Селиване, повергшем в прах подлого чернокнижника», писанное монасями храма для поучительных чтений детям великим и малым.
— Что за… — Светозарный покрепче стиснул рукоять клинка.
— Крысаки, — Ричард переводил взгляд с одной твари на другую. Сколько их здесь? Сотни? Тысячи? Возможно ли вовсе, чтобы существовали стаи столь огромные?
— И?
— Нежить. Мелкая. Неопасная.
Ричард услышал чей-то нервозный смешок.
— Считается не слишком опасной, — поправился он. — Обычно крысаки селятся где-то… в подвалах вот. Или пещеры обживают. Они от крыс происходят.
— Заметно. В городе крыс хватало.
Ричард не мог отделаться от ощущение, что это — одно существо, просто разделившееся по недоразумению на малые части. И теперь части эти спешили снова слиться воедино. А потому слева, и справа, и сзади их окружала кипящая живая масса.
— Как их…
— Обычно. Сталью. Или огнем.
— Огня бы неплохо, — заметил дэр Гроббе, глядя куда-то поверх головы Ричарда. А попугай в кои-то веки промолчал. Он замер, раскрыв клюв от удивления, и только хохолок слегка подрагивал.
— Они… не нападают, если видят, что добыча слишком сильна, — зачем-то сказал Ричард и сделал шаг. Море крысаков шелохнулась. — Сомкнуть ряды. Щиты поднять. Идем…
Он все-таки пропустил момент, когда под ноги шмыгнула мелкая юркая тварь. И захрустела под чьим-то весом. Издав тонкий писк, крысак скончался.
И… море качнулось.
Показалось вдруг, что оно отступит. Ричард даже почти успел убедить себя. Крысаки ведь умные. Сообразительные. Не станут…
Море отползло, а потом поднялось сизо-черной волной. Хрипящей.
Вопящей.
— Бей! — заорал кто-то, опуская клинок.
А кровь нежити пахла отчего-то свежескошенною травой, что было категорически неправильно. Додумать Ричард не успел.
— Круг!
Круг щитов. И клинки работают, рассекая уродливых тварей. И кровь, зеленая, яркая, льется на камни… а море снова и снова катит волны.
Одну за другой.
Одну…
