Глава 37. Где продолжает предлагаться
«И тогда-то обратилась ведьма к зеркалу. Сыпанула кунжутного семени, плеснула зелья ядовитого, и сказала: «Ниже склонись и гляди. Что углядишь — держи. А что удержать сумеешь — то твоим и будет» Вдохнул добрый молодец дым зеленый и помутился разум его»
Сказка о добром молодце и злой ведьме, разумы человеческие туманившей.
Ариция поняла, что круг разорвется за мгновенье до того, как это случилось. И вовсе чудо, что у них что-то да вышло.
Без подготовки.
Без понимания сути ритуала, не говоря уже просто о ритуале… кровь, сестра, которая на грани безумия. Круговерть душ, потянувшихся на площадь, казалось, со всего города.
Сила, что билась в теле, требуя выхода.
Страх.
Все и сразу. Она… она видела чужие лица, что мелькали на краю. И чужие воспоминания. Множество воспоминаний, которые бы теперь выкинуть из головы, но вряд ли они уйдут добровольно.
Проклятье…
А потом сила, которой прибывало с каждым мгновеньем, взяла и вырвалась. С хриплым вздохом опустился на колени Ярослав Виросский. Закричала Летиция.
И мир погрузился во тьму.
А потом… потом тьма истаяла. С тьмой такое случается… с тьмой и не такое случается.
— Ариция? — голос матушки заставил вздрогнуть. — Вот ты где? Волнуешься?
— Я?
Где она?
Дома… конечно, дома. Это её собственные покои. И… и что происходит?
— Что происходит?
Матушка слегка нахмурилась.
— Снова?
— Что?
— Ты снова все забыла? Бедное дитя мое, — рука её коснулась лба. — Ничего… в конце концов, ты целый месяц не забывала. А целители обещают, что со временем и вовсе пройдет.
— Что пройдет?
— Твоя память вернется. Это просто волнение. Перед свадьбой.
— К-какой свадьбой?
— Твоей, дорогая.
— Моей?
— Успокойся. Вот так… не хватало, чтобы ты кого-то оживила. Это будет весьма не вовремя. Конечно, теперь никто не посмеет тебя упрекнуть, но сама подумай, к чему нам в этот день очередной оживший мертвец? — матушка приобняла Арицию за плечи. — Лучше сядь… вот так. Юбки не помни.
Юбки? Мерцающий атлас того нежного молочного оттенка, который… ей идет.
— Я… посмотрю, — Ариция подошла к зеркалу.
Это она?
Разве она может быть такой… такой… красивой? Она никогда ведь не была?
Ариция коснулась щек. И выходит… у нее черты лица мягкие. И кожа бела. Без пудры. Пудру на лице она всегда чувствовала. А тут её нет. И… и волосы.
— Мне эта ваша новая мода совершенно не нравится, — поделилась матушка. — Хотя стоит признать, что одеваться стало проще.
Платье… из молочного атласа.
Прямое.
Кто носит прямые платья? Не то, что без фижм, даже без нижних юбок. Хотя, конечно, чем-то похоже на то, которое Ариция надела в Проклятом городе… мягкие складки, нежная ткань. Мерцание драгоценных камней, похожих на звездные россыпи.
И ей идет.
Она… она кажется хрупкой.
И прическа эта… простая. Без кораблей, цветов и перьев.
— А вот от париков отказываться крайне неразумно…
— Мама, — Ариция заставила себя отвернуться от зеркала. — Расскажи, пожалуйста, что произошло? Я… я в самом деле дома?
— Конечно, милая, — во взгляде матушки мелькнула боль. — Если бы мы знали, что так все выйдет, мы бы никогда, ни за что тебя не отпустили бы. Как я волновалась… батюшка твой и вовсе слег, когда узнал, что ты пропала. Но теперь все хорошо.
Хорошо?
— Но…
Все-таки что случилось?
— Ты вернулась, — в глазах матушки блестели слезы. — Ты и Летти… и вы спасли мир.
Да? Интересно, каким это образом.
— Твой дар… ты показала всем, что такое настоящая сила. И да, жрецы были недовольны, попытались обвинить. Даже бунт начался, но его быстро подавили.
Бунт?
Дар? Жрецы?
— Бедная моя девочка, — матушка смахнула слезинку кружевным платочком. — Ничего, дорогая… это от волнения. Когда стало известно, что ты… некромантка, некоторые заговорили, что Ладхем проклят. А еще долги. Совет потребовал от отца отречения, чтобы власть перешла к твоему брату, но и его бы потом… попросили бы. В лучшем случае. Они не скрывали, что желают править сами. На границах стало неспокойно. Жрецы заговорили о том, что вовсе того и гляди конец света наступит. Потом случилась эта ужасная бесконечная ночь, когда солнце встало, а потом пришла тьма. И затопила все земли. И все-то молились, но молитва не помогала. Оказалось, что это вы с демоном сражаетесь.
Ариция… не помнила. Разве о подобном можно забыть?
— Ты низвергла его во тьму силой своего дара! Но он был так силен, что мертвецы стали подыматься… много мертвецов. И это тоже было бедой.
Ариция кивнула.
Неправда.
Все это…
— Но ты вернулась с этим своим…
— С кем?
— Вот если бы только его забыла, я бы не возражала, — сухо сказала матушка. — Но все же, дорогая, надо поспешить… вы вернулись и упокоили всех восставших. Тогда-то и стало ясно, что твой дар благословен. Идем же… а то и твоя сестра изведется все.
— Она…
— Уже готова.
На Летиции платье в пол. Тоже прямое, как… как та туника, разве что из более плотного атласа и под грудью поясом перехвачено. На поясе блестят слезинки-камни. И такие же на кружевной накидке… втором платье? У Летиции всегда был отменный вкус.
— Она опять все забыла, — пожаловалась матушка. — Но вы у меня такие красавицы…
Красавицы.
Огромное зеркало поспешило согласиться с матушкой. Ариция замерла… она… она никогда не была такой красивой. Пожалуй. Без пудры. И румян. И… и просто не была и все.
— Идемте. Не стоит заставлять женихов ждать.
— Каких…
— Ари, не глупи, — Летиция подхватила под руку. — А то еще передумают.
Кто?
Двери в тронный зал медленно отворяются. Гудят трубы. И голос церемонемейстера объявляет… Ариция не слышит, что он там объявляет.
— Что происходит? — шипит она, но губы сами растягиваются в улыбке. И Ариция приветственно кивает придворным. Сколько их… много.
— Ничего особенного. Обручение. У меня по доверенности, у тебя просто…
