И вправду…
— Ты на самом деле подумай, — Яр снова взял за руку. — Что? Мало ли… вдруг да потеряюсь. Или на подвиги потянет. Ты тогда покрепче держи.
Летиция вздохнула.
Но…
Почему бы и нет? И ведь во многом он прав. Замуж выходить все равно придется. Или в монастырь. Она еще не решила, где лучше. Наверное, нигде. Но с замужем сложнее. Даже если чудо свершиться, и они вернутся домой. То… то что их ждет?
Ничего хорошего.
Это… это не видения чудесные, где все-то хорошо. Это правда жизни. А значит, или замуж, или в монастырь.
Белые лепестки печально опадали.
…и ведь не сбежишь.
Или… из монастыря проще?
Проклятье, о чем она вообще думает?
— Я тебя не обижу… честно… содержание назначу. Еще и бояре кланяться будут. Соболями там, медами, жемчугами и золотом, чтобы ты на меня положительно повлияла.
— Положительно — это как?
— Ну, это зависит от того, кто конкретно кланяется. Нет, интриговать тоже станут, не без этого. Но привыкнешь…
Летиция слушала это бормотание и… и оно её не раздражало.
Совершенно.
Вопрос, достаточно ли этого, чтобы брак удался?
Глава 40. Где происходит всего и понемногу
«И женщины — суть создания лукавые. Ни слова-то не скажут они прямо, но будут вздыхать, краснеть и играть смущение. Столь же искренне играют они любовь во всем её многообразии, от робости до пылкое страсти. И воистину скажу вам так, что нет актрисы лучше, нежели женщина, желающая получить мужчину»
«Откровение о женщинах, писаное монахом-схимником на закате лет его»
Артан оказался… где?
Он помнил туман. И сизую муть. И все остальное тоже. И коридор узнал. Правда, в отличие от того, виденного им в грезах, нынешний был сер и грязен. Солнце, проникая сквозь запыленные стекла, окрашивало золото алым. И клочья пыли катились по узорчатому полу.
Тлен.
И запустение. Артан оглянулся. Надо же, он один… а где прочие? Или это уже не имеет значения? У каждого свой подвиг. И ему ли желать иного.
Он коснулся короны, убеждаясь, что та на месте. И переступил через тяжелый стебель шиповника. Тот вяло шелохнулся, но остался недвижим.
Другой и вовсе убрался с пути.
— Подождите! — раздался тонкий голосок. — Подождите, пожалуйста…
Теттенике или та, что притворялась ею, вынырнула из ниоткуда, чтобы повиснуть на шее. Стало быть, не дочь кагана. Та никогда-то не вела себя подобным образом.
— Я так испугалась! Так… испугалась! — она громко и совершенно неестественно всхлипнула, чтобы спустя мгновенье отстраниться. — Здесь и одна… совсем одна.
Артан высвободил руку.
— Вы меня спасете? — уточнила ведьма.
И подумалось, что самое время взять её за шею и хорошо тряхнуть.
— Конечно, — сказал Артан обреченно. — Куда я денусь.
— Тогда нам надо спешить! Я видела! Если мы не поторопимся, то умрем! Все умрем! И они тоже… — она вцепилась в руку и потянула за собой. — Скорее же! Скорее…
Она почти бежала. И колючие стебли убирались с их пути. А ведь их много. и… и хорошо, наверное, что он не убил ведьму.
А вот и двери.
Одна половина лежит, изуродованная, изогнутая. Вторая повисла на одной петле. И кажется, что легчайшего прикосновения хватит, чтобы эта дверь рухнула.
Ведьма остановилась.
Оглянулась.
На мгновенье прекрасное лицо её исказила гримаса ярости. И исчезла. Бессильно опали руки, и сама она сгорбилась.
— Скорее же… — полушепот, полукрик вышел жалобным. — Ты должен… должен одолеть её!
— Как? — Артан коснулся двери.
Золото.
И пыль. Столько пыли, что золото кажется серым. И на этой серости остаются следы его прикосновений. И хочется стереть еще и еще, освобождая чудесный узор.
— У тебя есть сила! Дар! Клинок! Она ничего не сделает тебе… просто подойди… корона защитит, — тонкие руки легли на плечи. И горячее дыхание коснулось щеки. Она говорила быстро и страстно. — Ты сумеешь… подойди. Она в круге. Она сильна. Ни одно оружие, сотворенное людьми, не причинит ей вреда! Но твой клинок — другое дело!
От нее исходили волны жара. И тот туманил разум.
Туманил бы.
Но…
— Откуда тебе известно? — поинтересовался Артан. Странно, что женщина больше не казалась ему красивой. Нет, она не изменилась и… в иной той жизни он не остался бы равнодушен. Все-таки он живой человек. Сейчас же Артан разглядывал её, испытывая одно желание — оттолкнуть.
— Я видела!
Врет.
И ложь видна, как белое перо среди черных.
— Что ж, — губы занемели и улыбаться не получалось, хотя Артан старался. — Тогда идем…
— Я… — она отступила. — Я… тут подожду.
И еще шаг назад. Маленький шажок.
Артан удержал ведьму.
— Боюсь, — сказал он, перехватывая её за плечо. — Я не могу этого позволить.
Когда в тумане появился путь, Брунгильда просто шагнула на него. И потом вышла. Огляделась. Хмыкнула. Комната… белая такая, некогда роскошная, надо полагать.
Позолота сохранилась.
И роспись на потолке. Брунгильда никогда не видела ничего подобного. Она задрала голову, разглядывая корабли, которые плыли по… морю? Океану? Огромные, даже на картинках. С белоснежными парусами, что вздымались в два или три ряда. Опутанные нитями снастей. Грозные. И… удивительные.
Ниже скользили длинные тела морских змеев.
— Красиво, — сказала Брунгильда и обернулась.
Никого.
Выходит, она… потерялась? Или прочие? И что дальше? Где она вовсе?
Брунгильда подошла к окну. Ступала она осторожно, но под сапогами все одно что-то да похрустывало. Она старалась не думать о том, что это. Из окна открывался вид на туман. Сизый, переливчатый. Где-то там, вдалеке, из него поднимались каменные статуи, которые казались маленькими.
Дворец стало быть.
И демон рядом.
И дальше-то что? Брунгильда еще раз огляделась и пошла в другую сторону, к дверям. Если уж во дворце, то надо демона искать. Оно, может, и не разумно, но что-то подсказывало, что и остальные придут к такому же выводу. А стало быть, там и встретятся.
Она вышла в коридор.
И…
Огромный.
И снова кости, правда, лежат уже не так, чтобы часто. Можно пройти. Сколько же тут людей-то полегло? Брунгильда покачала головой.
