— Очень прекрасных.
— Ни одна из них не сравнится с вами! Ибо очи ваши сияют, подобны звездам…
Боги, дайте сил!
— Найти и спасти. От демона. Или демона.
— Демона спасти?
— Пока не разобралась, — честно сказала Брунгильда. — Но вполне возможно. Так что, ты идешь или и дальше тут стоять будешь?
Легионер поклонился.
— Отныне жизнь моя всецело принадлежит вам! И нет чести выше, служить той, что поцелуем своим…
— Не было поцелуя! — Брунгильда задохнулась от возмущения.
— Будет, — уверенно заявил Ульрих фон Виттенгроф. — На свадьбе.
Вот… вот встретит она Арицию, точно отвесит затрещину, чтоб знала, кого оживлять. А ведь казался приличным человеком.
— …и подвиг, совершенный…
Чтоб его!
И Брунгильда решительно направилась к следующим дверям, которые были больше и роскошнее предыдущих. Глядишь, и повезет добраться до демона раньше, чем терпение иссякнет.
Глава 41. В которой случается еще одна встреча
И тогда увидел он деву прекрасную. Лежала она в стеклянном гробу, на серебряных цепях подвешенном. Подошел юноша, и стрела любви пронзила сердце его. Склонился он над гробом, не в силах противиться светлому чувству. Коснулся губами мертвых губ. Вдохнул в них свое дыхание. Тогда и ожила дева. И улыбнулась. И восстала из мертвых, чтобы вырвать сердце влюбленного глупца да пожрать его.
Страшная сказка о мертвой принцессе и её женихах.
Ариция воровато огляделась и, убедившись, что никого-то рядом нет, сплюнула. Во рту был гадостный привкус. Нет, не так. Во рту был на диво гадостный привкус, будто она дохлую кошку пожевала. Не то, чтобы случалось этакое в жизни, но вот… ощущения, как представлялось Ариции, были бы схожими.
Где она?
Опять непонятно. И эта непонятность, признаться, утомляет.
Мрамор слева. Мрамор справа. Картины какие-то, заросшие пылью так плотно, что не разглядеть, чего ж на них-то намалевано.
Ковер… остатки ковра.
Позолота, но тоже пропыленная.
— Эй, — Ариция вытерла рот рукой. — Есть тут кто…
— Кто, кто, кто… — печально отозвалось эхо.
Понятно.
Вот ведь… туман… и где она теперь? Ариция добралась до окна, благо, окна были роскошные, в пол и еще с витражами. Витражи, правда, немного грязью заросли и вообще местами треснули, но увидеть далекую площадь и дорогу к ней получилось.
Стало быть, она во дворце.
Это хорошо?
С учетом того, что сюда и направлялись, наверное, хорошо. А остальные где? Или… ну да, опять раскидало? Дворец-то издали гляделся огромным, а вживую и того больше будет. И бродить в нем можно долго.
— Эй, — крикнула Ариция. И прислушалась. Ничего. Только эхо покатилось по коридору. Хотя… раздался тихий шелест.
Скрип.
И Ариция уже прокляла себя за дурость, когда куча тряпья, некогда, надо полагать, бывшая шторами, шевельнулась.
Так… ей надо оружие!
Ей…
Из кучи выглянула узкая морда, покрытая мелкой чешуей.
— Тьфу ты, — Ариция снова сплюнула, на сей раз с облегчение. Вот котика жалко. То ли сгинул, то ли где-то там, средь городских закоулков остался. — Иди сюда…
Виверн выбрался и отряхнулся. Стал он будто бы меньше… определенно меньше. А вот чешуя позеленела. И блеск обрела. И крылья… крылья целыми стали!
Ничего себе.
Зверюга добралась до Ариции, ткнулась в нее носом и чихнула. Она же теплая! Не горячая, нет, но теплая. Живая! По-настоящему.
Как такое возможно? Нет, дар даром, но… но одно дело на словах, и совсем другое — увидеть. И… и наверное, это хорошо? Или не очень? Ариция поглядела на виверна, который сел и поглядел на Арицию.
— Делать-то нам что? — спросила она и, закономерно не дождавшись ответа, сказала. — Идти. Искать демона. И надеяться, что остальные тоже додумаются.
Надеяться выходило так себе.
Но виверн поднялся и бодро потрусил. Понимает? Или, может, чует? Демоны должны как-то пахнуть…
В коридоре было пустовато, если не считать костей. Кости лежали кучками, но вполне смирно, что успокаивало. Иногда какой-то череп оказывался где-то в стороне, и тогда Ариция обходила его.
На всякий случай.
Виверн шел.
И она за ним.
Сквозь одни ворота. Другие. Третьи… и ощущение такой полнейшей бесконечности коридора. Пару раз она открыла двери, заглянув в комнаты, оценив и роскошь, и величину их, и пустоту. Но поскольку ничего интересного там не было, двери Ариция закрывала и шла себе дальше.
За последней дверью обнаружилась полукруглая зала со стеклянным потолком. В центре её возвышался фонтан, над которым поднималась четверка мраморных дев. Девы были обнаженными, и в переплетении их рук мерещилось нечто в высшей степени неприличное.
Рядом с чашей фонтана стояла пару чаш поменьше, и когда-то вода стекала с них в узорчатые желоба, а те пробирались меж горшков.
Интересное место. На матушкин зимний сад похоже. Или оранжерею. Но только растения не пережили катастрофы, а может, позже умерли, когда вода перестала течь.
Ариция не знала.
Она огляделась. А виверн, сев на зад, снова чихнул.
— И дальше-то куда? — Ариция сунула голову меж двух узорчатых кадок, из которых сиротливо торчали рогульки. Земля давно превратилась в прах. Да и рогульки были сухими.
Виверн снова чихнул.
Ариция же ступила на дорожку, вымощенную желтым кирпичом. Раз шаг. И два… и три… и вот лавочка по ту сторону фонтана. Белоснежная, несмотря на прошедшие годы. Изящная. Так и манит присесть.
На нее и присели.
Откуда он здесь взялся?!
Ксандр сидел, уткнувшись в сцепленные руки. Локти его упирались в ноги. Спина сгорбилась. И вид был жалким. Неподобающим древней бессмертной твари.
— Доброго дня, — вежливо поздоровалась Ариция.
— Голова болит, — отозвались ей. — Голова… просто невыносимо.
— Сочувствую.
— Она не может болеть!
— Почему?
Нет бы обрадовался, что Ариция нашлась. Если он здесь, то явно потому что там, в Замке, решили-таки спасать потерявшихся невест.
— Потому что я мертв! Мертвые не ощущают боли.
— Извините, — стало немного неудобно, потому что в глубине души появилось подозрение, что вот та вспышка на площади, окончательно оживший виверн и головная боль лича немного связаны.
