– Ничего не понимаю, – озадаченно произнесла Джек, вертя в руках письмо, словно ища объяснений. – Какое еще слушание, зачем?
Фрэнки и сама была бы не прочь получить ответ на этот вопрос.
– Видимо, не всех удовлетворила исходная версия событий.
– В каком смысле «исходная версия»? – не поняла Джек. – Гилли утонула. Это, конечно, ужасная трагедия, но все и без суда предельно ясно.
– Не скажи, – возразила Фрэнки, подходя поближе к камину – казалось, комнату в одночасье просквозило ледяным ветром. – Красивая молодая женщина одна поехала в Венецию и погибла. Тут неминуемо возникнут вопросы.
– В обычной ситуации – пожалуй, но тут ведь речь о наводнении, – заметила Джек, становясь рядом.
– Как знать.
Они помолчали; письмо, которое Джек все еще держала в руках, подсвечивал с обратной стороны огонь, и сухие, официальные строчки словно бы сияли в сумраке тесной гостиной.
– Слушай, – нарушила тишину Джек, – а откуда они вообще узнали, что вы были знакомы? Мне повестка не приходила, а значит, про мое знакомство с Гилли им не известно, так откуда они знают про тебя? Я никому и словом не обмолвилась о Венеции, Леонард, как ты понимаешь, тоже.
Где-то все наверняка учтено. На какие поезда Фрэнки покупала билеты, в каких банках бывала, сколько денег снимала со счетов. И все же неясно, как они догадались – кто бы ни были эти загадочные они. Вряд ли же Фрэнки и Гилли случилось оказаться единственными англичанками во всей Венеции? Нет, англичан там было полно, десятки, если не больше. Одной национальности мало, должна быть более очевидная связь.
Кто-то знал. Фрэнки невольно вздрогнула, вспомнив о человеке, скрывавшемся на соседской половине палаццо. Спросить бы Джек, что о нем известно, упоминал ли он о ней или о Гилли, но заговаривать об этом сейчас рискованно, можно навлечь на себя подозрения.
– Разве так можно – вызывать, ничего не объяснив? – возмутилась Джек, усаживаясь на диван и забираясь под теплый плед. – Могли бы сообщить, что от тебя нужно.
Приблизившись, Фрэнки выхватила у нее письмо и еще раз пробежала глазами по машинописному тексту.
– Про это ничего не сказано. Необходимо явиться – и точка.
– Я правда не понимаю. А отказаться нельзя?
– Сомневаюсь, – с тоской отозвалась Фрэнки.
Джек казалась встревоженной.
– Наверное, можно письмо написать? Чтобы его прочитали в суде. Вместо личного присутствия. Вроде бы это всегда разрешено? Я могу попросить Леонарда узнать.
Идея показалась Фрэнки настолько привлекательной, что она едва не согласилась, но тут же представила себе, как это будет выглядеть со стороны, как странно отказывать в помощи несчастным родителям. К тому же письма обычно пишут те, кто слишком тяжело переживает утрату, кому трудно говорить. Они с Гилли были знакомы всего несколько недель, с чего бы ей вдруг так горевать о гибели девушки? Фрэнки поймала озабоченный взгляд Джек.
– Думаю, лучше пойти, – сказала она и сама удивилась своему решительному тону. – Вряд ли это так уж страшно?
Джек открыла было рот, но, так ничего и не сказав, закрыла его снова.
Ее реакция не слишком успокаивала.
Гарольд не звонил несколько недель.
За это время Фрэнки почти успела убедить себя, что с их последнего разговора он позабыл о рукописи, а еще лучше – переключился на что-нибудь новенькое, поинтереснее. В конце концов, Гарольд был падок на все блестящее. А значит, оставалась одна надежда: что он наткнулся на другой текст, который блестел ярче, сиял ослепительнее, чем рукопись Гилли.
– Можешь заехать в издательство? – спросил он, как только секретарша переключила звонок.
Его очевидное воодушевление едва ли не искрило в телефонных проводах, грозя заразить и Фрэнки. Приходилось держать себя в руках.
– Когда? Сегодня?
– Да. Нам бы с тобой поговорить. Обсудить кое-какие правки.
– Правки?
– Да, для твоей книги.
– Какой книги, Гарольд?
Он ненадолго умолк, наверняка мысленно проклиная ее за испорченное настроение.
– Жду тебя через час.
В трубке раздался щелчок.
Фрэнки осталась стоять посреди кухни, сжимая в руке телефон. Гарольд собирается публиковать эту рукопись, наплевав на все ее возражения, на все свои обещания. Она заранее знала, что его ничто не остановит. И все же позволяла себе надеяться.
Одевалась она медленно, оттягивая неизбежное.
По пути в издательство, в самом мрачном расположении духа, она готовилась спорить, продумывала аргументы, даже угрозы – на случай, если дойдет и до этого. Но, оказавшись в дверях его кабинета, разом позабыла все свои доводы и лишь прорычала: «Гарольд», надеясь, что тон послужит ему предостережением.
Гарольд поднял ладонь, призывая ее к тишине. Фрэнки замерла, не переступая порога.
– Заходи же. – В выражении его лица угадывалась досада. – Заходи, моя дорогая, сто лет не виделись.
– Мы не виделись три недели, – уточнила Фрэнки, входя и усаживаясь в кресло напротив. – С тех самых пор, как ты явился ко мне домой и украл рукопись, – добавила она, указав на знакомую кипу страниц, лежавшую на столе. Поля были испещрены пометками, Фрэнки без труда узнала характерный почерк Гарольда.
Он прищелкнул языком.
– Украл – слово-то какое!
– Самое подходящее, – сказала Фрэнки. – Ты, кажется, хотел со мной поговорить? И о чем же?
Гарольд недоуменно уставился на нее:
– О публикации твоей книги.
– Я уже сказала. Это я публиковать не стану.
Он вздохнул:
– Не понять мне тебя, Фрэнки. В договоре с издательством указано, что мы имеем право первыми ознакомиться с рукописью новой книги, – чем тебя эта не устраивает? У меня всего пара замечаний, она почти готова к публикации.
– Послушай, Гарольд, – начала Фрэнки, готовясь произнести речь, отрепетированную в автобусе, – давай я тебе лучше расскажу о книге, над которой работаю сейчас.
– Будет еще одна? – Гарольд просиял. – Всегда хорошо иметь следующую наготове. Тем более если книга будет похожа на эту. Да ты просто молодец, Фрэнки!
– Нет, – поспешно возразила она, – не еще одна. А другая. – Она указала на рукопись: – Вместо этой.
Гарольд опустил взгляд на страницы, точно изучая их. Видимо, пытался выиграть время.
– Послушай, Фрэнки, – начал он особым тоном, который был ей очень хорошо знаком. – Мне нравится эта рукопись, и именно ее, на мой взгляд, следует готовить к публикации.
– Да, но…
– Фрэнки…
– Хотя бы прочти то, что я пишу сейчас, и ты поймешь, о чем я.
