Я, конечно, не какой-нибудь спецагент разведки, но определяю, что Богдан и Александра Игоревна, судя по поведению, незнакомы. По крайней мере, ничего их не выдаёт. А значит, весьма маловероятно, что он узнал о моём положении и о планах на аборт от неё.
– А вы… - доктор вопросительно смотрит на Богдана.
– Отец ребёнка.
Она прищуривается и несколько секунд смотрит на него, а потом переводит взгляд на меня, мнущуюся у стула. Обычно я за словом и делом в карман не лезу, а тут стою, словно язык проглотила.
– Я так понимаю…
– Аборта не будет, - уверенно кивает Медведь, и в его голосе, мне кажется, даже звучат ноты отдалённой угрозы.
– Понятно, - кивает ему в ответ Александра Игоревна, и я замечаю, что она едва сдерживает улыбку. - Карина, проходите за ширму, сейчас посмотрим что у нас и к чему.
Слава Богу Богдан остаётся стоять у двери. Мы, конечно, знатно кувыркались в постели с ним, но я точно не готова, чтобы он видел меня раскоряченную на гинекологическом кресле.
Врач проводит осмотр, удовлетворённо кивает.
– Итак, - говорит, улыбнувшись. - Судя по цвету шейки матки, мы имеем беременность, но лучше подтвердить по УЗИ. Делаем?
Я киваю, и Александра Игоревна командует мне оставаться на кресле, только немного опускает его и подставки для ног, а потом накрывает большой простынёй всю нижнюю часть туловища и отодвигает ширму в сторону. А сама садится на стул у аппарата УЗИ.
– Молодой человек, можете подойти, если есть желание.
Богдан подходит ближе и останавливается. Мы на секунду пересекаемся взглядами, и он мне подмигивает. Но я замечаю то, чего не замечала в его твёрдом и уверенном взгляде ранее - там сквозит едва различимое волнение.
– Так… - врач присматривается к экрану, на котором на сером фоне видны какие-то очертания. А я буквально затаиваю дыхание.
С одной стороны, скажи она, что беременности нет, я выдохну. Это многое решит. С другой же… Кажется, я уже привыкла к мысли за эти последние полчаса, что жду его - моего ребёнка. Нашего с Богданом.
– Вижу плодное яйцо. Беременность есть, - выдаёт вердикт.
Я закусываю губы, потому что вижу, что она сказала ещё не всё. А вдруг что-то не так? Со мной или с… ним, с моим маленьким?
У Богдана на щеках появляются розовые пятна. И это… мило. Мне хочется улыбнуться, но я не решаюсь. Вообще странно чувствую себя.
– Живой, - утвердительно кивает врач. - Вижу пульсацию.
Она увеличивает разрешение экрана и немного поворачивает его ко мне и чтобы Богдану тоже было лучше видно.
– Видите точка пульсирует? Это будущее сердце. Точнее группа клеток, что станет сердцем.
У моего ребёнка, что внутри меня и пока похож на точку, уже даже бьётся сердце! Невероятно. Магия.
– Размер соответствует пяти неделям беременности.
– Как пяти? - в груди пробегает холодок. Не может быть. Неужели ребёнок от Коли? Я… не хочу, чтобы от него. Да и месячные же были.
– Мы считаем от первого дня последних месячных. Мы - это гинекологи. Это называется акушерский срок. А эмбрион может быть младше на две недели и даже более. То есть его возраст где-то три - три с половиной недели.
Я выдыхаю достаточно громко, чтобы Богдан обратил на это внимание. Случайно так выходит. Он же окидывает меня взглядом, который я не могу прочитать.
– Так, - Александра Игоревна снова сводит брови и присматривается к экрану, вызывая во мне тревогу. - Карина, мы давно делали УЗИ? На последнем вроде бы было всё чисто?
– Год назад, - отвечаю, а голос дрожит. - Было, да. А что такое? Ребёнку это угрожает?
Она молчит долгих несколько секунд, а я в тревоге смотрю на Богдана, у которого теперь по лицу разлилась бледность, резко контрастирующая с рыжей бородой.
– Так, - в который раз повторяет. - Это не то, что я сперва предположила. Это второй эмбрион. И тоже живой, хотя размером немного меньше. Но так бывает, в принципе, оба в пределах нормы.
Мне требуется время, чтобы переварить услышанное. Осознать, что она сейчас сказала.
– То есть детей двое? - уточняет Богдан, склонившись к экрану ближе и присматриваясь.
– Да. Вот первый, - врач указывает пальцем на овал побольше, а потом на ещё один, чуть более бледный. - Вот второй. Разнояйцевые. Но имейте ввиду, что срок беременности ещё совсем маленький, не исключено, что какой-то из эмбрионов просто отторгнется. Да, собственно, и оба могут.
– А что надо делать, чтобы обоих уберечь? - снова говорит Богдан, а я только слушаю. - Может, вы как-то можете помочь? Ну там в больницу лечь Карине? Или витамины?
Я не особенно хочу в больницу, но продолжаю молчать, позволяя говорить Богдану.
– Пока необходимости нет, витамины назначу стандартные. Плюс полноценное питание, нормальная физическая активность и минимум стресса. Тут всё зависит от природы, поймите. Если организм Карины найдёт в эмбрионах генетические ошибки и решит избавиться от неудачной беременности, мы не сможем ему помешать. А если и попытается обмануть, то потом может оказаться, что дети нездоровы или даже нежизнеспособны. Поэтому позвольте природе решить самой - это лучший вариант. А мы, если что, поддержим чем сможем.
На этом врач просит дать ей минуту на замеры и замолкает, а Богдан, извинившись, выходит ответить на звонок. Я же лежу и смотрю в потолок.
Двое.
Их будет двое. Детей. Двое!
Кажется, я испытываю шок.
Да, верно, шок, но, к своему удивлению, не страх.
Похоже, Богдан сказал мне правду - с ним мне страшно не будет.
18
– Давай сюда, тут будет удобнее, думаю, - Богдан указывает на столик с диванчиком в углу кофейни.
Мы проходим и присаживаемся. Я располагаюсь на диванчике, а Богдан напротив в кресле. К нам тут же подходит официантка.
– Доброе утро, - мило улыбается девушка. - Чего желаете? Чай, кофе или, может быть, полноценный завтрак?
– Завтрак. Мы сейчас определимся. - отвечает Богдан. - И две подушки принесите, пожалуйста, как у вас на других диванчиках, - и добавляет удивлённой официантке: - Моя девушка беременна, с подушками ей будет удобнее.
Девушка уходит, а Медведь раскрывает меню и поднимает глаза на меня.
– Что хочешь?
– Богдан, мне не нужны подушки, - не могу сдержать улыбку на его заботу. - И так вполне удобно.
– Ну мало ли там… спина болит, - он выглядит слегка озадаченным.
– Нет, не болит. Наверное будет, так девочки знакомые рассказывали, но уже к концу срока.
– Но поберечь лучше сейчас. Спина дело серьёзное.
