Это ведь не может быть правдой. Он взрослый, сильный мужчина, у него были отношения до меня, у него большой жизненный опыт, чего же ему бояться?
Но он прав. Жизнь непредсказуема. Мы всегда хотим гарантий. Всему. Что не заболеем, не умрём, не лишимся близких, что не умрём с голоду, что не будет войны, а из космоса не упадёт астероид. Но никто не может нам их дать. Никто. Мы можем предполагать, делать максимум, чтобы обезопасить себя, оценивать риски, стараясь предотвратить что-то, но никогда ничего нельзя знать наверняка.
Так и в отношениях. А что если он тоже попросит гарантии? Смогу ли их дать я? Могу ли сейчас точно ответить, что однажды не почувствую, что моё сердце больше не отзывается на его улыбку?
Нет, не могу. И это разумно. Естественно. Тогда почему я жду каких-то гарантий? Я верю Косте, что он не хочет меня обижать. Сейчас верю.
Я сглатываю и… шагаю с обрыва.
Обвиваю руками его шею и сама тянусь за поцелуем. Он подхватывает мою инициативу, отвечая.
И мне становится так хорошо. По телу скатывается дрожь облегчения, будто с груди столкнули огромный тяжёлый камень.
Я ныряю с головой, задержав дыхание, прекрасно понимая, что выплывать не хочу. Не собираюсь. Поздно уже.
Хочу с ним. Хочу.
Между нами сейчас ни миллиметра свободного места. Мы прижаты друг к другу так плотно, что даже каплям стечь негде. В каждой точке, даже губы и языки.
Ладонь Макарского медленно ползёт вниз по моему телу, пока мы продолжаем целоваться, и я чувствую, как от его прикосновений меня начинает лихорадить. Я льну к его телу, трусь торчащими сосками о влажную мужскую кожу.
— К чёрту, — рычит Костя, отстегивая и сбрасывая на пол лангетку с травмированного запястья.
— Твоя рука, — смотрю, испугавшись.
— Всего лишь растяжение, — отмахивается. — Забей.
Он снова привлекает меня к себе, и мы снова погружаемся в поцелуй. Мои волосы в пучке тоже намокают под льющейся сверху водой и падают от её тяжести на плечи.
Его руки везде. Скользят по моим бёдрам к возбуждённой промежности. Ласкают, гладят, массируют клитор.
Я кусаю губы от возбуждения, нервно вздрагиваю, когда чувствую его пальцы внутри.
Жарко. Жарко. Остро.
— Хочу внутрь, Катя, — горячий шёпот горячее воды. — В тебя хочу.
Костя разворачивает меня к себе спиной и подталкивает к кафельной стене, вынуждая опереться на неё ладонями. И снова ласкает, снова трогает там, растирая мою влагу.
— До безумия тебя хочу, — прикусывает кожу на плече, делая ощущения ещё более острыми. — До сумасшествия.
И я тоже. Я тоже его хочу.
Конечно, мне трудно решиться. Это ведь мой первый раз.
Но Костя ждёт ответа.
Я не могу произнести ни слова. Горло будто сдавило. Поэтому просто немного выгибаю спину и подаю бёдра назад. К нему.
Вся напрягаюсь в ожидании, замираю внутри. Хочу его, желаю, но боли боюсь.
Но это ведь лишь момент. Я понимаю.
Однако, Костя отстраняется и разворачивает меня к себе.
— Не здесь, — говорит, обжигая взглядом. — Пойдем.
Он берёт меня за руку и тянет за собой. Его не заботит, что мы оба мокрые. Меня тоже это не беспокоит абсолютно. Я иду за ним, словно в тумане. Понимаю, что сейчас произойдёт, желаю этого, испытывая внутренний трепет.
Мы входим в спальню, и Костя тут же валит меня на кровать. Нависает сверху, пронизывающе глядя в глаза. А потом наклоняется и медленно целует.
Так нежно и сладко, что у меня голова начинает идти кругом, и я даже не улавливаю момент, когда он раздвигает коленями мои ноги и устраивается между бёдер.
Костя ложится на меня сверху, а я судорожно втягиваю воздух, когда чувствую прикосновение головки его члена у себя между ног. Зажмуриваюсь, впиваясь ногтями в простыню.
— Ты чего? — слышу улыбку в голосе. — Не бойся.
Несмело открываю глаза, выполняя требование, и встречаюсь с жадным горящим взглядом. Он наклоняется и прикасается губами к моим.
— Глубокий вдох, Катя, — урчит мне на ухо, а я выполняю, не анализируя, на полные лёгкие втягивая воздух.
И тут же вскрикиваю от острой боли, когда Костя подаётся бёдрами вперёд. Между ног давит нестерпимо, и ужасно хочется столкнуть его с себя.
— Потерпи чуть-чуть, — Макарский зависает надо мной, поглаживая большим пальцем щёку. — Сейчас должно стать легче. Продолжай дышать глубоко.
Я и продолжаю. Слушаюсь его, а он начинает медленно покачивать бёдрами вперёд-назад. Плавно двигаться, продолжая тревожить мою горящую огнём плоть.
Но, странное дело, глубокое дыхание и правда помогает. Жгучее ощущение постепенно, с каждым мягким движением Кости, сходит на нет, оставляя лишь дискомфортное ощущение тугой наполненности. Где-то очень далеко я чувствую отголоски возбуждения, но, видимо, не в этот раз мне суждено испытать удовольствие. Но я это понимаю, первый раз и не обещал быть супер приятным.
Чем больше я расслабляюсь, тем активнее начинает двигаться Костя. Его дыхание становится более хриплым и тяжёлым, толчки получаются всё глубже и резче. В какой-то момент я даже будто теряюсь, как долго всё происходит, когда он сильнее сжимает пальцами моё бедро, вжимается максимально глубоко, а потом спешно высовывает член, кончая мне на живот.
Я застываю, наблюдая, как белые капли выстреливают на мою кожу, а потом растекаются по ней. Ощущения странные. Что-то похожее на прострацию.
Вот и случился в моей жизни первый секс.
— Нормально всё? — спрашивает Макарский, ещё приводя в норму дыхание.
Я перевожу глаза на него. Костя сидит на коленях между моих разведённых ног, потирает больное запястье.
Наверное, выгляжу я не очень в такой позе сейчас. В сперме и собственной крови.
Стыдно и хочется прикрыться.
Я свожу колени и переворачиваюсь на бок, пытаюсь встать, но Макарский падает на кровать рядом и сгребает меня в охапку, прижимая к себе.
— Катюш, ну скажи хоть что-то, ты как-то совсем потеряна.
— Нормально всё, — утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю яркий мужской запах. — Просто… непривычно. Я ведь почти двадцать три года была девственницей.
— А теперь нет, — он довольно улыбается, глядя на меня, и улыбка эта такая заразительная, что и мне хочется улыбнуться. — И скоро ты почувствуешь разницу — я постараюсь.
— Будет же по-другому, да? — игнорирую его привычную гиперуверенность в себе. — Я про ощущения.
— Конечно, — Костя разваливается на кровати, приобнимая меня и укладывая голову себе на плечо. — Тебе обязательно понравится трахаться, моя скромная училка. И планов у меня на тебя очень много.
