Я скольжу пальцем в её сладкий рот, а Катя обхватывает фалангу губами, а потом вдруг едва ощутимо, несмело посасывает.
Чёрт.
Откажет, так откажет.
Я сталкиваю с бёдер полотенце, являя прямо перед её лицом эрегированный член. Катерина затаивает дыхание и смотрит широко распахнутыми глазами. Зависает. Однако, под кровать не уползла — уже хороший знак.
— Возьми его, — прошу негромко пересохшими губами, а она стреляет глазами на моё лицо, но потом снова опускает взгляд вниз.
— Что нужно делать? — спрашивает слишком как-то сосредоточенно, но мне даже нравится такой её настрой.
— Дай руку.
Катя протягивает мне ладонь, и я своей рукой сжимаю её вокруг ствола. Показываю, как нужно двигать, а сам думаю о том, как не хотелось бы кончить слишком быстро.
Когда у неё начинает получаться чуть смелее, убираю свою руку. Завожу пальцы обеих ладоней ей под волосы и, приподняв белокурую копну, чуть сжимаю, немного подаваясь бёдрами вперёд.
Катя всё понимает, но мешкает. Размышляет.
— Открой рот, Катерина, — получается сказать довольно твёрдо, хотя я уже готов умолять.
Моя училка интуитивно облизывается, добивая мои остатки самообладания, а потом всё же размыкает губы и подаётся вперёд.
Кончить можно только лишь от одной картины, как её пухлые розовые губы обхватывают головку. Хочется, чтобы она взяла глубже, но я не тороплю, пусть знакомится. И когда она опускается губами по члену дальше, вбирая больше половины длинны, у меня не выходит сдержать стон.
Охрененно, блть.
— Смелее, моя хорошая, — выдыхаю, а у самого голос подрагивает. — Ещё.
Ох, Катя-Катя, быстро ты учишься. Улетаю я с тобою по полной программе. Напрочь. Не только крыша съезжает, меня всего разбирает, до фундамента. И хочется постоить на этом месте что-то новое, светлое, яркое. С тобой.
Чувствую, как по телу то там, то тут вспыхивают электрические импульсы — предвестники пика удовольствия. В пояснице появляется покалывание.
— Дыши, Катя, — выталкиваю хрипло, заметив, что она задерживает дыхание. — И расслабь горло.
Моя послушная умница делает, как говорю, и у неё получается взять глубже до самого корня. Это так охренительно, что я запрокидываю голову и прикрываю глаза.
Никогда бы не подумал, что профессиональный минет может уступать по ощущениям ласкам от вчерашней девственницы. Или это просто я так на неё реагирую.
Сглатываю пересохшим горлом и снова смотрю. Дурею от вида её скользящих по моему стволу пухлых влажных губ. Я сам в шоке, насколько зациклен на них.
Уже чувствую, что вот-вот кончу, но понимаю, что мне пока не хочется. Я ещё не наигрался, ночь длинная — успеется.
— Стой, — торможу её рукой, и Катя выпускает член изо рта, облизав губы.
— Тебе не понравилось? — сводит чуть брови. Дурочка.
— О, мне очень даже понравилось, — размазываю слюну у неё под нижней губой, сминая тонкую нежную кожу пальцем, а потом наклоняюсь и целую. — Мы продолжим позже. А пока…
Сдёргиваю в стороны халат с её плеч, оголяя грудь, и валю на постель, накрывая собой. Так приятно чувствовать её тонкое податливое тело под собой. Такая сладкая девочка, хочется облизать её всю — губы, тонкую, нежную кожу шеи, упругую грудь с розовыми острыми сосками. И ниже. Всю.
И я, конечно же, не отказываю себе в этом удовольствии. Кайфую от того, как она стонет и выгибается в моих руках под ласками. Как вздрагивает от поцелуев, как покрывается мурашками её кожа, когда я провожу по ней языком.
Свои оральные ласки я тоже торможу, не позволяя дойти ей до пика. Довожу до грани, но сорваться не даю. Хочу, чтобы была максимально возбуждена, когда я окажусь внутри. В прошлый раз ей было больно, в этот она должна понять, что секс — это кайфово, приятно и совсем не больно. Поэтому она нужна мне на максимуме возбуждения.
— Ну чего ты напряглась опять, — говорю, глядя в глаза, когда Катерина становится натянутой как струна, стоит мне втиснуться между её бёдер и прижаться членом к промежности.
Коротко мотает головой отрицательно, но глазищи расширены на максимум. Боится.
— Ка-а-ать, — протягиваю и целую в губы. — Расслабься, больно уже не будет. Не должно, по крайней мере.
Она кивает и вроде бы расслабляется. Я стараюсь войти как можно мягче и плавнее, но в ней так узко и горячо, что у самого терпения почти в ноль. Хочется вжаться в неё резко и максимально глубоко.
Катя при первом контакте чуть задушенно выдыхает, но потом расслабляется, целует меня сама с облегчением.
— Правда не больно, — шепчет. — Мне даже… хм… нравится.
— Даже? — замираю в ней и усмехаюсь. — Вот как… А так? Так нравится?
Толкаюсь чуть резче, наблюдая за реакцией. Девчонка делает резкий вдох на моём движении и вцепляется ногтями в плечи.
— Так тоже, — дразнит, запрокидывая голову и прикусывая губу в спрятанной улыбке. — Ещё…
Попалась, Екатерина Валерьевна.
Ещё, так ещё. Как скажешь.
Делаю несколько слегка сдерживаемых движений и, определив, что зайка-Зайченко реагирует адекватно, сбрасываю вожжи. Я и так долго терпел, моя очередь есть мороженку, солнышко, читай, трахаться на полную катушку.
И я трахаюсь. Точнее, мы. Кажется, у моей Катерины тоже сносит крышу. Она стонет, кричит, пытаясь закрыть рот ладонями или уткнуться носом в подушку, когда я ставлю её на колени и беру сзади.
— Не прячься, кричи, Катерина, — кладу ей руку на горло и прижимаю спиной к своей груди, подаваясь одновременно бёдрами вперёд. — Или ты думаешь, рыжих это смутит? Они взрослые ребята и, уверен, заняты тем же самым.
Катя не отвечает, но вижу, как на губах проскальзывает мимолётная улыбка. И мне нравится, что она способна на разные эмоции. Кайфую и от её смущения, и от искренней радости, от веселья, от страсти. От неё в целом.
Моя Катерина. Моя.
Катя выгибается и ярко, громко кончает, дрожа в моих руках. Её первый оргазм с членом внутри. И это мне тоже нравится.
Догоняюсь буквально за пару движений, вдавливаясь в её тело максимально глубоко. Напитываюсь её запахом, накачиваюсь, упиваюсь.
Чувствую себя ненормальным. Маньяком, свёрнутым на мелкой училке. Я ещё не вытащил, а мне уже мало. Мало её.
Минут двадцать так и лежим, даже шевелиться не хочется. Только натягиваю на нас обоих покрывало, когда взмыленная кожа начинает остывать. Катя молчит и лежит, прикрыв глаза. Но не спит — по дыханию слышно.
— Надеюсь, в твоей голове сейчас не запустились мыслительные процессы какого-нибудь глупого стыда или сожаления? — спрашиваю, поглаживая обнажённое плечо пальцами.
— Нет, — улыбается и приоткрывает потяжелевшие веки. — Мне хочется ещё, но сил даже пошевелиться нет.
